Файерфокс – Огненный лис

Больше всего я любил играть с Вероникой или Никой, как ее называли Ма и Па. Я никогда не думал, что смогу как малыш бегать за бумажкой от конфетки, привязанной к ниточке. Если бы я рассказал об этом в племени Фура, надо мной бы насмехался весь лес! Вожак стаи, а ведет себя, как двухмесячный котенок! Но я ничего не мог с собой поделать. Когда бумажка, ведомая рукой Ники, проползала перед моим носом, лапы сами дергались схватить ее, а зубы укусить. Это было какое-то затмение. Я не мог удержаться, прыгал и скакал, делал сальто, вертелся волчком, махал в воздухе всеми четырьмя лапами, упав на спину, а Ника звонко смеялась и повизгивала от удовольствия. Нам хорошо было вместе. Спал я у Ники в ногах на ее лежаке, называемом Кроватью, иногда она случайно пинала меня ночью во сне, но я не обижался. Что взять с ребенка? Я просто переходил на другое место и снова засыпал.

Это было удивительно — перестать ощущать опасность. Так странно и расслабляюще. Ты мог заснуть в этом жилище совершенно спокойно и не думать, что кто-то подкрадется к тебе, чтобы убить и сожрать. Я понял, что Люди не едят котов и не охотятся на них. Они ели странную, невкусную на мой взгляд пищу, но ведь и в лесу было много животных, поедающих не только мясо и не питающиеся мясом совсем: мыши, белки, ежи, лоси, медведи. Поэтому я не особенно удивился привычке Людей есть траву. Ну нравится им есть листья и корешки — да на здоровье! Мясо они тоже ели, но я ни разу не видел туши убитых животных, приносимые с охоты.

Часто на их столах (так назывались возвышения для трапезы) появлялась еда, которая была мне раньше незнакома. Например СМЕТАНА. Это было что-то прекрасное, напоминающее облако. Нежное и мягкое. Невероятно вкусное. Несравнимое ни с чем. Иногда мне давали немного сметаны, чтобы побаловать. Ма говорила, что много ее есть нельзя, а ведь я бы мог проглотить полную мисочку этого лакомства, если бы мне позволили!

Я не голодал, жил в тепле, мое ложе, которое находилось в любом месте, которое мне нравилось, было чистым и мягким, меня часто гладили по спине и голове, разговаривая со мной. Играли в "мышку" и чесали за ушами. Я был счастлив, чувствовал, что меня любят, думал, что это логово станет моим навсегда, как и мои Люди…

…Я часто вспоминал Ма, пытаясь представить, как она там справляется одна, без меня. Как растут мои братья и сестры, сыты ли они, не грозит ли им опасность. Не отправился ли кто из них искать подножие Радуги, найдя свою печальную судьбу в когтях Ууха или тяжелой болезни…

Из норы, в которой я сейчас жил, не было возможности выйти, когда захочешь. Выход закрывала Дверь. Ее невозможно было ни расцарапать, ни прогрызть. Я безуспешно пытался сделать это в первый день своего пребывания здесь. Очень хотелось пометить территорию, но я не понимал куда это можно сделать. Я обошел весь дом, обнюхал каждый уголок, нигде не пахло так, как для меня было привычно. Па ходил за мной, держа в лапах большую коробку с крупным песком и приговаривал: "Рыжий, только не наделай нигде! Только не подведи! Давай сюда! Вот твой лоток! Копай вот так!"

Па скреб в коробке своими лапами, показывая мне, что я должен делать то же самое. Когда терпеть больше не было сил я, наконец, понял! Они метят коробки с песком, вместо того, чтобы просто выйти наружу и задрать лапу! Наверное боятся хищников, которые бродят среди их огромных, многоуровневых нор с блестящими, прозрачными глазами.

— Мяу, — сказал я облегченно, — я все понял. Тут покопать, пометить и закопать. Понял, не дурак!

Я вырыл ямку, как привык, сделал свои дела и аккуратно прикопал.

— Ну слава Богу, — сказал Па и вытер пот со лба, — хорошо, что ты такой сообразительный. А то нам бы от Ма досталось на орехи!

Я вопросительно посмотрел на него. Что бы нам досталось? И зачем мне орехи? Ведь я не белка. Главное, что меня похвалили, значит я все сделал правильно.

Так проходили мои дни и ночи. Меня кормили утром и вечером, мы играли с Никой, бегая друг за другом, я много спал, чего никогда не смог бы себе позволить в лесу. У меня не было никаких обязанностей, кроме того, чтобы метить песок в коробке, а не пушистые шкуры на полу, называемые Коврами. Я заметно округлился. Шерсть стала гладкой и блестящей, как мокрая трава на солнце.

— Вот это жизнь! — думал я, в очередной раз подъедая пищу, которой меня кормили. — Просто кошачий рай! Ни забот, ни хлопот, еды завались, часто гладят, не бьют! Интересно, у всех котов, которые живут с Людьми, такая жизнь? Или это только мне так повезло?