Фаина Раневская. Как сказано!

После спектакля Раневская часто смотрела на цветы, корзину с письмами, открытками и записками, полными восхищения — подношения поклонников ее игры — и печально замечала: — Как много любви, а в аптеку сходить некому.

Птицы ругаются, как актрисы из-за ролей. Я видела как воробушек явно говорил колкости другому, крохотному и немощному, и в результате ткнул его клювом в голову. Все, как у людей.

В подвенечном платье каждая женщина напоминает Деву Марию. На лице появляется выражение крайней невинности.

Я никогда не была красива, но я всегда была чертовски мила! Я помню, один гимназист хотел застрелиться от любви ко мне. У него не хватило денег на пистолет, и он купил сетку для перепелов.

Ой, какая худая девочка! Совсем нет мяса, одни кости. Как же я буду воспитывать ее? Я отобью себе руку!

Ах, какой умный вид у этого болвана!

Скажи, маленькая, что ты хочешь: чтобы тебе оторвали голову, или ехать на дачу?

Я дожила до такого времени, когда исчезли домработницы. И знаете, почему? Все домработницы ушли в актрисы. Вам не приходило в голову, что многие молодые актрисы напоминают домработниц? Так вот, у меня домработница опекает собаку. Та живет, как Сара Бернар, а я — как сенбернар.

Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать.

Я социальная психопатка. Комсомолка с веслом. Вы меня можете пощупать в метро. Это я там стою, полусклонясь, в купальной шапочке и медных трусиках, в которые все октябрята стремятся залезть. Я работаю в метро скульптурой. Меня отполировало такое количество лап, что даже великая проститутка Нана могла бы мне позавидовать.

После награждения Завадского медалью Героя Социалистического Труда Фаина Георгиевна в присутствии всей труппы произнесла: «Ну и где же наша Гертруда?» А зная его отношение к себе, говорила: «Завадский простудится только на моих похоронах».

Артисты театра рассказывают Раневской, что послали поздравительную телеграмму А. Солженицыну. Раневская восхищена:

— Какие вы смелые! А я испугалась и послала письмо.

Начинающему композитору, сочинившему колыбельную, она сказала: «Уважаемый, даже колыбельную нужно писать так, чтобы люди не засыпали от скуки».