Факап

С какой-то точки зрения это произведение можно было считать выдающимся. Хотя бы потому, что несло в себе черты трёх доселе неизвестных в Арканаре жанров: политического памфлета, готического романа и психологического триллера. Во всяком случае, на непривычных арканарцев брошюра произвела сильнейшее впечатление. Грамотные платили за экземпляр контрабандного чтива серебром. Некоторые, впрочем, отбивали деньги тем, что читали брошюру вслух неграмотным. Те распространяли историю дальше — по памяти, изукрашивая своими добавлениями. Город гудел, как улей.

Когда зловредное сочинение, наконец, доставили во дворец, Пиц Четвёртый чрезвычайно разгневался. Он самолично составил и подписал коронное оглашение "О непотребных писаниях и сочинениях, возбуждающих беспорядки", строго запрещающее хранение и распространение зловредной книжицы. Вот только огласить его не удалось: на документе не успели просохнуть чернила, когда пришли вести, что на королевской площади скапливается толпа. Король приказал дворцовой страже разогнать чернь, но поздно: народу было слишком много, к тому же в первые ряды выставили городских магистратов, цеховых мастеров и всяких уважаемых людей, которых выволокли из домов — а некоторых так даже вытряхнули из собственных постелей — и потащили на общий сбор. В такой ситуацией алебардами особенно не помашешь и арбалетами не постреляешь.

Через некоторое время на дворцовом крыльце образовался Его Величества личный мажордом, который осведомился, как они смеют поднимать бунт и что их на то сподвигло. Тут же из толпы высунулся огромный мужик и закричал во всю мощь, что они никакие не бунтовщики, а верные и преданные подданные Его Величества, а собрались они, чтобы спасти королевство от злодея и колдуна Юсмы, который прячется во дворце. Какового злодея они требуют выдать для праведного суда. Толпа оратора поддержала одобрительным воем и свистом.

И тут на том же крыльце появился сам дон Юсма. Который закричал, что ему надоели грязные сплетни, порочащие его честь, и что если уж его хотят судить, то он требует суда не человеческого, но божьего. И что вот прямо сейчас он готов сразиться с первым, кто назовёт его злодеем, на любом оружии или же голыми руками.

У него были шансы. Даже очень здоровый мужик из простонародья не устоял бы перед благородным доном, с детства обученным воинским искусствам. Однако Юсма просчитался в другом: его считали не просто преступником, а колдуном, способным на всякое. Никто не стал бы честно драться с колдуном. В Юсму полетели камни. Один — явно пущенный умелым пращником — пробил ему череп.

Разумеется, королевские войска прошерстили Арканар, как сито. Было схвачено около двухсот нищих, мошенников, разбойников, просто подозрительных субъектов. Половина из них под пытками призналась в убийстве благородного дона или хотя бы соучастии в этом преступлении. Все они были приговорены к квалифицированной казни второй степени. Последнее обстоятельство обратило на себя внимание знатоков: квалифицированная казнь первой степени (крайне жуткая процедура) предназначалась для преступников, посягнувших на короля или наследника трона, а за убийство благородного дона полагалась только третья степень. Вторая предназначалась разбойникам и душегубам, убившим многих, в том числе благородных. Так что вопрос о статусе покойника — был он всё-таки наследником престола или нет — так и остался открытым. Дело дополнительно запутвыалось тем, что казнь была непубличной, так что неизвестным осталось даже то, какой смертью умерли на самом деле все эти люди.

Ситуацию не прояснили и похороны: дома Юсму упокоили не на родине, в усыпальнице предков, а во дворце, в подземной усыпальнице для верных слуг и друзей короля. Что было большой честью, но не отвечало на вопрос, можно ли считать покойника законным сыном своего отца, или всё-таки бастардом. Зато прежний старший, потом средний, а теперь снова старший сын второго герцога Арканарского вступил во владение наследством.

Ну а соанская брошюра, наделавшая столько шума, была изъята у всех её владельцев — с более или менее тяжкими последствиями для таковых — и все обнаруженные экземпляры были торжественно сожжены на королевской площади. Засим последовало королевское запрещение отныне и впредь издавать, переписывать и распространять вредоносное сочинение.

Всё это нисколько не помешало свободной продаже "Ужасающего преступника и колдуна" — как и ряда других некода произведений — при Пице Шестом. Который, никоим образом не смея отменить решения предшественников, справедливо рассудил, что самого короля они касаться не могут, равно как и его верных слуг. Поэтому копии "Ужасающего преступника", выходящие из-под перьев королевских писцов и королевских же печатных досок, были легальными — что удваивало их цену.

Вот именно это самое сочинение и переводил с арканарского Антон, коротая время до прибытия в пункт назначения.

День 91