Факап

— Почему же арканарскую? В мемуаре Вандерхузе сказано, что они были старыми друзьями. Потому что учились два года вместе на истфаке, а потом в Институте. На истфаке он сошёлся с профессорской дочкой. Погулял с ней какое-то время, потом они расстались. Скорее всего, Антон её бросил. А у Бунге были на неё свои виды. Хотя, скорее, виды были не только на дочку, но и на её семью. Бунге очень хотел сделать научную карьеру. А тут какой-то Антон, у которого всех достоинств, что лицо и фигура...

— Нет, не сходится, — покачал головой Комов. — Почему тогда Антон вырезал себе память?

— Антон? — переспросил Горбовский. — В самом деле, зачем Антону вырезать себе память?

— Вы хотите сказать... — догадался, наконец, Валентин Петрович. — Но это же... ужасно? Не мог же этот Бунге? Хотя — что это я говорю... Ну, допустим мог. Но ради чего? И вот так сразу?

— Почему сразу? Сначала Бунге занимался мелким вредительством, — начал Горбовский. — Ссорил Антона с Кондорским. Говорил Кондорскому всякие вещи про Малышева, Малышеву про Кондорского. В результате оба доверяли ему одному. Одновременно работал по званцевскому проекту. Работал практически открыто. Поэтому прокололся. Когда беседовал в замке барона Пампы с Вагой Колесом. Тот самый тип с усами и бородкой.

— Позвольте, — не понял архивариус. — Левин же установил... это какой-то арканарский вельможа... Отец Арима, — вспомнил он.

— Я же говорю: дай отличнику найти решение в рамках заданных условий, он его найдёт и предъявит. Даже натянув сову на глобус. Вот он и натянул. Какого-то типчика с усами и бородой. А на самом деле Малышев застал Вагу Колесо за переговорами с Бунге. Который и руководил операцией Ордена. Точнее, её обеспечивал.

— Ну допустим. И что? Оба ведь работали на Званцева, — Григорянц развёл руками.

— Я думаю, Бунге не только на Званцева работал. Он, скорее всего, вообще дал себе волю. С чего-то ведь Антон считал человека с бородкой кем-то типа Ваги. То есть опасным преступником. Что-то он там творил нехорошее. Скорее всего, именно то, что приписал Антону. Ну например, эта история с мальчиком Уно.

— Но ведь это Сноубридж достал из мозга Антона? — не понял Григорянц.

— А кто эту историю туда положил? — спросил Горбовский.

— Что вы такое предполагаете? — у архивариуса дрогнул подбородок.

— Именно то, о чём вы подумали. Именно Бунге засунул голову Антона под ментоскоп и вырезал оттуда всё, что хотел вырезать. А с другой стороны — напихал Антону в мозг всякой гадости. Чтобы его самого от себя тошнило. Думаю, воспользовался собственными воспоминаниями. В основном мерзкими. В данном случае — историей своих отношений с мальчиком. Точнее, начала этих отношений. Хотел-то он этого ещё в детстве, в интернате, когда влюбился в мальчика...

— Но ведь у Малышева была попытка самоубийства? Это подтверждается документами? — не понял Славин.

— Вы обсуждаете фантазии Целмса, — напомнил Сикорски. — Хотя, если вам это так нравится, я тоже приму участие. Я этот кусок текста помню. Там было и другое объяснение. Малышев проиграл школьный турнир по баскетболу. Вся тема насчёт мальчика — это Сноубридж обнаружил у него в голове. Что вполне могло быть системой наведённых воспоминаний. Скорее всего — того, кто работал с головой Малышева. То есть человек просто наложил на реальное событие свои переживания. Технически это несложно. Целмс мог бы, — закончил он.

— Давайте поживём без Целмса хотя бы полчаса? — попросил Горбовский.

— Я не понимаю цель всего этого, — сказал Славин. — По-вашему выходит, что Бунге... наверное, на станции, где они с Малышевым жили... вот так вот ночью проник в комнату Малышева, дал ему по голове чем-то тяжёлым, нацепил на него провода... А фильм? Зачем тогда Малышев прятал свой фильм у Бунге?

— Да не прятал он его, — досадливо сказал Сикорски. — Если мы принимаем версию, что всё это было на самом деле — то ситуация очевидная. Паша украл фильм у Малышева. Нашёл в его мозгах, где он его хранит, и забрал себе. Ещё с ним поработал, стёр цвет и заменил звук. Чтобы выложить вместе с книжкой. Но решил, что и книжки хватит. Хватило.

— А зачем это нужно было Бунге? И вообще, ради чего он это всё делал? Только чтобы арканарские грехи прикрыть?

— Нет, конечно. Чтобы получить обещанное. От Званцева.

— А какая связь может быть между Бунге и Званцевым? — не понял Григорянц.

— Да самая прямая. Я, когда прочёл мемуар, именно это сразу и проверил. Информация прямо из БВИ. После арканарской истории Павел Бунге сделал  отличную карьеру. В основном на административных должностях. Причём первой подобной должностью было место замдиректора по хозчасти в Институте Океана. Имени кого?

— Маюки? — предположил Комов.

— Думаю, не только, — ответил Горби. — Званцев был очень аккуратный человек. Всегда подстраховывался.

— Вы говорите это так, будто его помните, — сказал архивариус.

— Я много чего помню, — вздохнул Горбовский. — Не обращайте внимания.