Факел

— Вот здесь, — объяснил он, — на наружной стенке ящика Эврифон сам написал список всех трудов Алкмеона.

Гиппократ выбрал свиток с двумя ручками, озаглавленный «О природе».

Он положил свиток на стол во дворике. Затем сбросил плащ, сел, подставив шею и плечи горячему солнцу, и принялся читать.

Вскоре юноша скатал свой свиток и встал, собираясь уйти. Он робко кашлянул, и, когда Гиппократ поднял голову, нерешительно произнес:

— Мои учителя часто рассказывали нам о твоих взглядах. Я мечтаю поехать на Кос и стать твоим учеником. Мой отец напишет тебе. — И он выбежал вон, не дожидаясь ответа. Гиппократ улыбнулся и вернулся к прерванному чтению.

«Пока тело здорово, — читал он, — в нем существует правильное смешение элементов — влажного и сухого, горького и сладкого, горячего и холодного. Во время же болезни один из элементов начинает главенствовать над другими. И это нарушает гармонию между элементами. Устанавливается монархия одного элемента и уничтожается демократия здоровья».

Он оторвался от свитка. Это, решил он, объяснение с помощью гипотезы. Конечно, жар является непременным элементом всех живых тел. И лихорадка Фаргелии связана с избытком жара. С другой стороны…

Нить его мыслей была оборвана скрипом дверных петель. Маленький мальчик закрывал за собой дверь в глубине дворика. Наверное, это вход в дом Ктесиарха, подумал Гиппократ. Мальчик подошел к нему, сияя дружеской улыбкой.

— А я знаю, кто ты, — сказал он. — Ты Гиппократ. Я тебя видел сегодня утром. А ты знаешь, кто я?

Гиппократ улыбнулся.

— Ты Ктесий, сын Ктесиарха, внук Ктесиоха. А как поживает черепаха?

— Спасибо, хорошо. Только знаешь, что она сделала? Она снесла яйцо. Оно у Дафны. Дафна говорит, что из него вылупится маленькая черепашка, если только мы будем держать его на солнце. Мы посадили черепаху в ящик с песком. И Дафна нашла яйцо в песке. Его там черепаха спрятала. Знаешь, она всползла на гору от самого моря, чтобы нести тут яйца. Так сказала Дафна.

— Это, наверное, черепаха-женщина, — заметил Гиппократ.

— Не знаю. — Ктесий с сомнением покачал головой. — Я спрошу у Дафны, когда она освободится. А то сейчас она занята. — Мальчик снова весело ему улыбнулся. — Я пойду к ней. — С этими словами он вышел из хранилища, громко захлопнув за собой дверь.

В хранилище вновь воцарилась тишина, но Гиппократ положил свиток к себе на колени.

Фаргелия сказала, что хочет увидеть Дафну. Только ли из любопытства? Но как может он позвать Дафну к Фаргелии? Он не хочет, чтобы они встретились. Хуже этого ничего придумать нельзя. Он вздохнул и вдруг понял, что очень хочет есть. Однако прежде, чем искать харчевню, следует заглянуть в дом вдовы.

В воротах он столкнулся с возвращавшимся домой Эврифоном. Тот поздоровался с ним очень холодно.

— Фаргелии, — сказал он, — стало как будто немного лучше. Но каков бы ни был исход, я настаиваю, чтобы ты не пытался встретиться с моей дочерью.

Гиппократ хотел было ответить, но Эврифон только покачал головой и пошел дальше.

Гиппократ постучался в дверь дома вдовы Ликии, и служанка открыла ему. Отдав ей плащ, он быстро направился во внутренний дворик. И вдруг, к величайшему своему удивлению, увидел там Олимпию. А в комнату Фаргелии кто-то входил. Не может быть… Но это все-таки была Дафна. Худшее случилось, подумал он.

К нему подбежала радостно взволнованная вдова.

— У нас гости, — почти кричала она. — Жена первого архонта Коса.

— Мы с ним знакомы. — И Олимпия засмеялась своим низким грудным смехом. — Он ведь тоже с Коса! Мне очень грустно, что Фаргелия так больна. И как же должен страдать ты сам, Гиппократ!

Она улыбнулась ему. Сочувственно? А может быть, насмешливо? Или злорадно?

— Иди же к ней. Фаргелия будет рада. Я подожду здесь. Но потом мне хотелось бы поговорить с тобой. Судя по словам Дафны, она вообще решила не выходить замуж. И ничего не хочет мне объяснить. Безрассудное упрямство!

Гиппократа внезапно охватило желание уйти и больше не возвращаться. Несколько мгновений он колебался. Вдруг из его горла вырвался звук, больше всего напоминавший рычание. Олимпия решила, что он выругался. Она с улыбкой смотрела, как он прошел через дворик и скрылся в комнате больной.

Дафна стояла в ногах кровати — очень красивая, одетая с особым тщанием. В ее позе чувствовалась настороженность, чтобы не сказать большего.

— Гиппократ! — воскликнула Фаргелия, повернув к нему лицо с очевидным удивлением и радостью. — Как хорошо, что ты пришел! — Вновь посмотрев на Дафну, она спросила с недоумением; — Кто ты? Я не расслышала.

— Я Дафна, дочь Эврифона, — ответила Дафна. — Олимпия сказала, что ты хочешь меня видеть. — Повернувшись к Гиппократу, она пояснила: — Когда я вошла, она спала и только что проснулась. Я ей сказала, кто я. Наверное, мне не следовало приходить!