Факел

- То-то и оно. Мне тоже досталось. Не под Проскуровом - под Старой Руссой. Везде в сорок первом жарко было.

Алексей Иванович уселся поудобнее, вынул новую сигарету, щелкнул зажигалкой, прикрыл широкой ладонью фитилек, прикурил.

- Был один случай у меня под Старой Руссой, до гробовой доски не забуду. Немец пер тогда напропалую. Хоть морда в ссадинах и крови уж была - набили ему наши кое-где, - а он все равно напролом лез. Упрямый, черт, лютовал везде.

Алексей Иванович сделал глубокую затяжку.

- После боя мы отошли на одну высотку. Успели зарыться в землю, приготовились встретить фрица как следует. Сидим в окопах-ячейках, наблюдаем, а глаза от усталости слипаются. Суток трое не спали: то на одном, то на другом рубеже дрались. А ты, конечно, помнишь, какую он тактику применял. Ударит, гад, в стык между подразделениями, а потом и давай справа и слева обходить. Ну а что нашему брату оставалось делать? Подеремся-подеремся, поколошматим его, а потом приказ: отойти па другую позицию. Вот и на этот раз так получилось. Сунулся немец сначала в лоб - крепко по зубам получил. Откатился, собрал силы - и снова в атаку, но уже в стык пошел. Наши его опять хорошо угостили: пулеметчики и артиллеристы сотни две уложили перед высоткой. На третий день он танки пустил, за ними - автоматчиков. А перед этим обработал артиллерией нас. Туго пришлось. Многие окопы осыпались. Лежишь, голова спрятана, а сам весь на виду.

Алексей Иванович с горечью улыбнулся.

- Танки нас обходить стали, понеслись прямо к командному пункту. Гляжу, снаряды там рвутся. Щепки от блиндажей летят в стороны. Вот тут-то и екнуло у меня сердце - ведь на капе боевое знамя. Лежу, стреляю, а сам то и дело на капе поглядываю. Смотрю, по танкам открыли огонь наши «сорокапятки». Один танк задымился, второй… Полегчало на душе. Вот так ребята! Оказывается, и, танки можно бить по-настоящему!

Алексей Иванович вопросительно посмотрел на меня.

- Но, как говорится, плетью обуха не, перешибешь. Силен был тогда еще немец, ох как силен! Хоть мы и стояли насмерть, хоть и били его, а он все новые и новые силы подбрасывал - и опять вперед. Снова заговорили пушки. Снова танки вошли в прорыв. Где-то за нашей спиной замкнулись немецкие клещи. Попятились мы. Ткнемся туда - стреляют. Ткнемся сюда - то же самое. Сгрудились неподалеку от капе. Глядим, из-под обломков блиндажа наш комиссар поднимается. Встал во весь рост, смотрит затуманенными глазами на нас, а у самого по виску кровь алой струйкой течет. «Замполитрук, - еле слышно проговорил он, - возьми…» Протянул завернутое в чехол боевое знамя и сам тут же замертво повалился на землю.

Алексей Иванович волновался. Из небольшого карманчика он достал дюралевую баночку с надписью «Валидол», отвернул дрожащими пальцами крышечку, достал таблетку, кинул ее под язык. Помолчав минуту-другую, продолжал:

- «Знамя… Наше знамя… Разве можно его оставить врагу? - проговорил замполитрук. - Это наша святыня». Он снял чехол, обвернул знаменем свое тело и, заправив гимнастерку, подтянувшись ремнем, крикнул рядом стоявшему бойцу: «Матвей Пикайкии, со мной!» Замполитрук и Пикайкин скрылись в лесной чаще, а сзади еще долго слышался бой, который вели их товарищи, преграждая путь врагу…

Алексей Иванович, прерывая рассказ, облегченно вздохнул. Я тоже перевел дыхание и сказал:

- Молодец замполитрук! Спас знамя…

Алексей Иванович прервал меня жестом:

- Погоди, дорогой. Вот тут-то и начинается самое главное.

Он встал, прошелся вокруг сиреневого куста, остановился за моей спиной. Осторожно развернул крону, заглянул внутрь куста. Вдруг из-под его рук выпорхнула пичужка.

- Гнездо, - тихо сказал Алексеи Иванович. Из гнезда, широко раскрыв желтые клювы, подслеповатыми глазами смотрели птенцы. - Растите, растите, глупышки,- сказал он птахам и, закрыв куст, подошел ко мне. - Малюсенькие, а живут. Мамаша-то волнуется! Пойдем, пусть успокоится и покормит их. - Алексей Иванович взял меня за руку, потянул за собой на тропинку.

- Так как же со знаменем-то? Что с ним произошло? - спросил я Алексея Ивановича, шагая рядом.

- Хочешь знать?

- Еще бы!

- А произошло вот что. Замполитрук и Пикайкин начали пробиваться к своим. Сам понимаешь, трудно им было. Дороги немцы перехватили, заслоны или засады выставили. Куда ни пойдешь - всюду на огонь напорешься. Решили пробираться напрямик - лесом. Ну а ты знаешь, какие там леса и болота. Местами просто гибельные. Замполитрук в степи вырос, ориентировался не совсем уверенно. Хорошо, что Матвей с лесом был знаком - с детства в темниковских чащобах лазил, часто на охоту с отцом ходил. И сейчас, говорят, Темниковские леса в Мордовии славятся. Не так ли?

- Да. Хороши еще.