Факел (книга рассказов)

Однажды Геша пришел с пляжа, глянул в машину, а там мама сидит, неестественно запрокинув голову. Умерла мамочка. Но мгновенно. Горе, да! Но что делать? Чужой ведь край. Как-то уж Геша раздобыл большой черный ящик, положил в него маму, привязал ящик к крыше «Жигулей», дал телеграммы многочисленной родне, мол, везу мамочку не в самом живом виде, и рванул обратно.

Думает, буду тать без остановки, помру, но гнать буду без остановки. Но к середине пути подумал: а и верно помру, надо бы переночевать. По пути был мотельчик, Геша приткнул машину под окнами и от усталости мгновенно отрубился.

Рано утром вскочил с койки — Геше приснилось, что машину угнали. Глянул в окно, и отлегло — машина на месте. Перевел дух, но подумал, что с машиной что-то не то, чего-то не хватает; он повторно глянул в окно: машина на месте, но ночью уперли черный ящик.

Волосан

Миша Потапов — тихий паренек. Ну да, девятнадцать лет, спокойный молодой человек и первым здоровается с соседями. И одевается по-современному: черная куртка, серьга в ухе, все такое. Ну, современный же человек, а как же. В механическом техникуме учится.

Но что бросалось в глаза соседям — это волосы Миши Потапова. Да, волос на голове у него было много. И цвет их такой, что все время они кажутся малость грязноватыми. И на паклю похожи. Но главное — до лопаток волосы. Правда, зимой Миша носил черную широкополую шляпу, да, но шляпа ведь прикрывает только макушку, ты же до лопаток ее не натянешь, надо, чтоб глаза видели, что хорошенькое происходит вокруг, шляпа, значит, прикрывает только темечко, а волосы у Миши до лопаток и паклеобразные, и это видно каждому.

Но спокойный он, и с соседями здоровается первым, к тому же в доме живет с рождения, и соседи к нему относились хорошо. Скажут, так это в шутку, вон наш волосатик пошел или, там, волосан, но это в шутку, это по-добрососедски. Да и то: времена вольные стоят, каждый носит, что хочет и — главное — что может. Нет, спокойно относились к Мише, по-добрососедски.

Задевала эта растительность, трудно даже поверить, только Мишиного батю Василия Павловича Потапова, и это странно. Почти взрослый человек — сорок два года. И трудовой человек — тяжелую машину вдаль гоняет, в Прибалтику, а может, и подальше — в Финляндию, к примеру. Правда, машина не Василия Павловича, а его друга, но гоняли они ее вдвоем, и семью это кормило — видик купили, мебеля разные, японский телик, музыкальную установку. Новые времена, а как же.

Конечно, Василий Павлович понимал, что сын у него нормальный, не хулиган и почти не пьет, в техникуме учится, не посылает родителей на фиг, если они делают ему замечание, это все Василий Павлович, конечно, понимал.

Да, но ведь предела совершенству нет, и если у тебя сын хороший, ты хочешь, чтобы он был еще лучше. А для этого малость и нужна: приведи ты волосы в порядок, не будь же посмешищем, ну зачем тебе нужно, чтоб обзывали волосаном, к тому же, глянь, волосы у тебя как пакля, и грязные. Это только кажется, вон я сколько их мою, а они все равно как грязноватая пакля, вот и постригись, нельзя же, повторяю, внешним своим видом позорить трудовых родителей.

Да, тут еще такое дело: другой бы родитель утешился, мол, все равно паренька после техникума в армию забреют и, соответственно, пустят под ноль. Но Мише это не грозило: он снят с военкоматного учета как на случай войны, так и на случай мирного времени.

Вот еще почему соседи хорошо к нему относились: они его жалели. Когда пареньку было двенадцать лет, он, катаясь с горки на лыжах, со всего маху вляпался животом в пенек. Да так сильно, что лопнула почка. Думали, ну все, паренек не выживет, а жалко, оно и понятно, если знаешь его с детства. Но выжил, хотя почку ему и удалили.

Нет, родители Мишу, конечно, жалели, это уж чего зря на людей грешить, ну, родной сын, все такое, но на это несчастье они отреагировали должным образом. Они не стали ожидать, хорошо или плохо пойдут дела без почки, и, чтоб на старости лет не быть одинокими, если дела пойдут плохо, сразу завели себе еще и дочь Марину. И понятно, все родительское внимание переключили на девочку, ну, младшенькая ведь, все такое, к тому же надежда в старости, это все понятно.

Нет, девочка хорошая. Самостоятельная и уверенная в себе крепышка. Правда, с соседями не здоровается. Но это ладно, подрастет, сама разберется, с кем стоит здороваться, с кем нет, это ладно.

Да, но что характерно, Миша что-то такое считал, сестренку родители любят, и она для них буквально свет в окошке, а его нет, не любят. И, видать, обижался.

Вот такой, значит, семейный расклад.

Дочка отца только радовала, а сын не только радовал (учится хорошо, скоро начнет зарабатывать и навсегда соскочит с отцовской шеи), но и огорчал своим внешним видом.

И как ты его ни просишь, ну не позорь ты родителей, приведи голову в божеский вид, все горох в пустую стену. И Василий Павлович не раз грозил сыну: не пострижешься добровольно, я тебя оболваню, будешь, к примеру, спать, и я тебя оболваню.