Факел Новороссии

— Тогда все думали, что к нам идет какая-то супербригада. Какие-то чудо-бойцы, которые от пуль уворачиваются, — смеется Буйный. — Перед заходом Стрелка (конец марта — начало апреля) у нас была карта с полным расположением техники, где они в полях стоят, где они передвигаются. Данные каждый день собирались и стекались ко мне. Я их переносил на карту. Карта фотографировалась. Файл шифровался и уходил. Бумажная карта тут же уничтожалась. Стирались все данные с фотоаппарата. Восстановить их было невозможно.

Стрелков не пришел в намеченный день. Он запоздал на сутки. Понятно, почему. Его отряд шел пешим маршем, буквально через болотную грязь, через распутицу в полях. Народные ополченцы этого еще не знали. Это у Отто Скорцени, диверсанта номер один в Третьем рейхе, были и вездеходы, и планера, и самолеты. Люди Стрелкова шли изнурительным 24-километровым маршем. Они несли на себе по два автомата, боекомплекты, двести с лишним комплектов обмундирования. В общем, по полсотни килограммов поклажи на каждого. По дороге даже молодые падали, выбившись из сил. Некоторые даже не донесли патронов: бросили по дороге.

Как вспоминает Буйный, они ждали Стрелка в полях в пограничной зоне. Ночевали в раскисшем от дождя поле. 10 апреля Стрелков прислал шифрованное письмо: просил подготовить грузовик -66. Помните такую знаменитую в Советской Армии машину?

— Нереально в приграничной полосе найти военные машины! — делится воспоминаниями Буйный. — Пришлось выходить из положения. Нашли грузовичок компании «Новая почта», пятитонник. Его водителю мы сказали, что нужно перевезти контрабандой яблоки. Он подъехал уже на второй день. В первый день, когда стало ясно, что отряд Стрелка задерживается, мы его отпустили. А вот потом прибыли стрелковцы. И когда водитель ночью увидел эти «яблоки», у него аж руки задрожали. Шутка ли: полсотни боевиков-«спецназовцев» в балаклавах!

Нам тоже, встречавшим Стрелка, несладко пришлось. Мы ждали отряд в условленном месте на границе. Ориентиры, которые передали (куда выйдет Стрелок), и то место, куда действительно он вышел, — две разные точки с разницей в четыре километра. Представьте себе: ночь, дождь, раскисшее поле-пахота. А мы бегали всю ночь между двумя точками, подавая фонариками специальный сигнал в панике: «Где вы? Это мы, свои — не чужие!». Связи нет, мобильниками пользоваться нельзя. Об этом был строгий уговор. Телефоны выключены. Вот мы и бегали, их искали. Когда нужно было выезжать, машина постояла в поле, увязла в грязи, и мы все вместе ее практически на руках выталкивали с поля на трассу…

Они, конечно, страховались. Был же сигнал условный. Я подавал его фонариком, мне ответили — и поэтому я туда пошел и на меня группа вышла. Они там при переходе заблудились чуток. Вышли не по времени, и нам по условиям требовалось их два часа прождать и уезжать. Но уезжать я не собирался, пока их не найду. Мне четко сказали, что они к нам пошли. Звуков перестрелки и боя нам не слышалось. Значит, их не арестовали, не поймали и не убили. Значит, они где-то рядом. Я себе тогда сказал, что все равно их найду, хоть в дождь и грязь буду бегать и искать. В темноте. Под дождем. Кругом — пахота и посадки. Между этими двумя посадками (одной, где написано было, что они выйдут, и второй, где реально можно было выйти) — 4 километра. Мы между этими посадками полночи бегали. Побегу, просигналю — и обратно.

А ведь это — приграничная полоса. Там действительно был риск нарваться на укропский пограничный патруль. Но выбора не было. Нарвались бы и нарвались, а что делать?

И вот они появились. На первый взгляд нам показалось, что перед нами — какая-то суперэлита бойцов какого-то особого отряда. И настроены по-боевому.

Мы же без оружия были. У меня только один пистолет Макарова с одной обоймой при себе имелся. И когда первый вышел на меня Ромашка, то врубил фонарь:

— На колени, мордой — в землю! Оружие есть?

— Есть! — отвечаю и слышу шепот: «Он с оружием, с оружием…»

— Это ПМ в кармане кофты лежит! — отвечаю поспешно.

— Достань аккуратно!

Я достал свой ПМ, положил и уже потом понял, что это — Стрелок. Кто-то подходит, светит фонариком в лицо и говорит: «Все, это он, свои».

Уже когда встали, смотрю, что Стрелок и Ромашка открыли лица, а остальные остались в масках.

Грузовик мы поставили в то место, которое более или менее подходило, куда могли люди подойти. Но все равно машина постояла — и увязла в земле. Погрузилась в грязь буквально по самые оси.

Стрелок еще, глядя на шофера грузовика «Новой почты», поинтересовался:

— Водила свой или «в расход»?

— Нет-нет, водитель свой, в расход нельзя! — обалдев, отвечаю Стрелку.

А тот услышал эту фразу, испугался еще больше и страшно побледнел.