Факел свободы

— Что за..?

Сантандер Конидис оборвал вопрос, когда все триста шестьдесят ракет в девятой волне Сил Молота вдруг отреагировали как одна. Резкий сдвиг захватил всех его оставшихся офицеров ПРО врасплох, и десятки противоракет растратили себя впустую на ракетах, которые совершенно неожиданно изменили курс, выведя их из-под пленки противоракет.

Половина могучего залпа пошла, визжа на КНФИ "Маркиз де Лафайет", и уже сильно поврежденный линейный крейсер исчез в пузыре адски-яркого блеска. Это было достаточно ужасно, но другая половина пробила отчаянный заградительный огонь лазеров пока неповрежденного собрата "Лафайета", КНФИ "Томас Пейн".

На этот раз это заняло больше времени. Входящий огонь не был столь тонко сфокусирован, столь тонко управляем. Больше ракет пришло в шахматном порядке, не сконцентрированном в одном разрушительном моменте одновременного уничтожения.

Не то чтобы это имело значение.

Конидис наблюдал, как линейный крейсер исчезнул с его схемы, как и многие другие, уже имевшиеся, и его рот был плотно сжат.

У него остался только один линейный крейсер "Максимилиан Робеспьер" гражданки капитана Калики Сакеларис. О, неповоротливые корпуса, которые когда-то были "Джорджем Вашингтоном" и "Хо Ши Мином", продолжали шататься по формированию с ним, так или иначе, но они были так же тщательно выведены из боя, как любой из их сопровождающих, которые уже прекратили свое существование.

Его глаза вернулись к основной схеме, где продолжали гореть импеллерные сигнатуры шести враждебных кораблей. Четвертый залп НФИ достигнет эти далекие сигнатуры еще через пять секунд, а "Томас Пейн" не был разрушен, до того как он и "Робеспьер" уже сократили свои каналы телеметрии.

"Это последний залп, что собирается пойти, прежде чем они прихватят "Робеспьера", — думал он холодно. — Они уже сократили свои звенья управления к их следующей волне, к тому же — вероятно, к следующим двум волнам, учитывая то, как плотно они следуют. Мы ничего не можем сделать, чтобы повлиять на то, что эти ракеты сделают, и нет никакого пути, которым они собирались бы пропустить прицеливание на "Робеспьера". Так что все сводится к этому. Либо мы захватим их на этот раз, или у них есть — он взглянул на боковую панель на схеме — еще пятнадцать залпов уже спущенных на нас".

Глава 60

— Вот оно.

Луис Розак был уверен, что Эди Хабиб не понимала, что она говорила вслух. Впрочем, он вряд ли мог законно назвать это единичным, мягко бормотать сентенцию "вслух", предположил он.

Нетронутая, неповрежденная опрятность флагманского мостика КФСЛ "Отличный стрелок" была странным контрапунктом к тому, что случилось с остальной крейсерской эскадрой Дирка-Стивена Камстра. Флагманский мостик все еще имел запах нового аэрокара, все еще был похож на флагманский мостик современных, смертоносных боевых сил, несмотря на резню, которая опустошила эскадру легких крейсеров 7036.

"Здесь должен быть дым, — подумал он. — Здесь должен быть запах крови, крики. Здесь не должно быть этого… этого антисептического порядка. Мы должны чувствовать, что случилось с остальной частью эскадры".

"Заткнись, тупица, — сказал он себе. — Неуместно кормиться разговорами о вине! — Он покачал головой, с удивлением почувствовав легкую, сдержанную улыбку, кривящую губы. — Прежде чем начинать вляпываться в такое дерьмо, подожди и посмотри, сможешь ли ты выжить в конце концов!"

— Дальность атаки десять секунд, — сказал тихо Роберт Вомак. — Восемь секунд. Семь сек… Изменение статуса!

Это было едва ли неожиданным и Розак наблюдал с чем-то очень похожим на бесстрастное спокойствие, как вдруг шестьдесят ракет отделились от своих товарищей — более половины из них в послушании направления тактических офицеров, которые были уже мертвы к тому времени, как кораблеубийцы повиновались инструкции — и пошли полосой непосредственно на "Меткого стрелка" и "Отличного стрелка".

РЭП на этом залпе было лучше, чем на любом из других. Очевидно, что людям, которые запустили его, удалось обработать свои данные, обновить свои профили проникновения, даже если они и их сопровождающие распались под неустанным огнем Сил Молота. Хуже того, только ПРО "Отличного стрелка" была чем-то подобна нетронутой.

Было слишком поздно для противоракет — они были напрасны, убивая другие ракеты. Никто не был в состоянии определить фактические атакующие птички, пока они не идентифицировали себя внезапным выпадом по своим целям, а их автономно управляемые товарищи — более трехсот из них — маскировали их, скрывали их, поглощая огонь, который должен был убить их.

Теперь кластеры точечной обороны вспыхнули отчаянно, но было слишком мало времени отклика. Более половины из них проникли, и амортизационная рама командного кресла Луиса Розака ужасно забилась под ним, когда иммунитет КФСЛ "Отличного стрелка" подошел к концу, наконец.

* * *

— О, мой Бог, — прошептал лейтенант-коммандер Джим Штелин.

Это было не проклятие; это была молитва от сердца, когда кораблеубийцы пришли, завывая.