Факел в ночи

– Бедный Надзиратель, – усмехнулась Комендант. – Так предан хозяину, и тем не менее всегда самым последним узнаешь о его планах. Как, должно быть, тебя терзает то, что он выбрал меня исполнителем своей воли.

– Будет терзать еще больше, если твой план подвергнет риску все, что мы наработали, Керис. И тебя он за это по головке не погладит.

– Я просто ускорила темп, выполняя его волю.

– Скорее, свою волю.

– Князь Тьмы ушел несколько месяцев назад. – Комендант отодвинула стул. – Возможно, он хочет, чтобы мы сами сделали что-нибудь полезное вместо того, чтобы ждать его приказов, как пятикурсники перед первым сражением. У нас истекает время, Сиселиус. Кланы если не уважают, то боятся Маркуса после того, как Сорокопут устроила показательную казнь на скале Кардиум.

– Ты имеешь в виду – после того, как она сорвала твой заговор?

– Заговор бы удался, – сказала Керис, – если бы ты мне помог. Так что не повтори ту же ошибку и на этот раз. Теперь, когда убрали с пути Сорокопута… – Еще нет, ведьма. – …Маркус стал уязвим. Если бы ты просто…

– Секреты не рабы, Керис. Нельзя ими попользоваться и отшвырнуть в сторону. Их надо использовать терпеливо и аккуратно или не использовать вообще. Я должен обдумать твою просьбу.

– Решай быстрее. – Ее голос смягчился. Заслышав этот тон, люди обычно бежали прочь. – Мои люди войдут в Антиум через три дня, как раз к Разане. Утром я должна уехать. Я не смогу занять трон, если сама не поведу собственную армию.

Я зажала рот кулаком, чтобы не охнуть. «Мои люди… мой трон… моя армия».

Наконец все кусочки головоломки встали на место. Опустевшие гарнизоны, солдаты, переведенные приказом в другие места, оставленные совсем без присмотра деревни и фермы, нехватка войск на границах Империи, где шли сейчас ожесточенные бои. Все ниточки вели к ней.

Та армия в Серебряных холмах принадлежала не Маркусу. Она принадлежала Коменданту, которая планировала меньше чем через неделю войти с ней в столицу, чтобы убить Маркуса и провозгласить себя Императрицей.

43: Лайя

Убедившись, что Кровавый Сорокопут меня не услышит, я повернулась к Кинану.

– Я не оставлю Элиаса, – заявила я. – Если Элен схватит его, то отвезет прямиком в Антиум на казнь.

Кинан поморщился.

– Лайя, – сказал он, – возможно, уже слишком поздно. Ей ничто не помешает войти туда и забрать его. – Он понизил голос. – Может, нам лучше сосредоточить свои силы на Дарине.

– Я не оставлю Элиаса, не допущу, чтоб он умер от ее руки, – твердо повторила я. – Прежде всего потому, что он находится в Кауфе только из-за меня.

– Прости меня, – пробормотал Кинан, – но Элиас все равно скоро умрет от отравления.

– И поэтому ты считаешь, пусть его и дальше пытают, а потом публично казнят?

Я знала, что Кинану никогда не нравился Элиас, но никак не думала, что его враждебность настолько глубока.

В мерцающем свете фонаря я видела, как Кинан нахмурился, запустив руку в волосы. Затем убрал ногой несколько сырых листьев и жестом попросил меня сесть.

– Мы сможем вызволить и его, – продолжала я спорить. – Мы просто должны поторопиться и придумать, как туда попасть. Я сомневаюсь, что Аквилла может запросто войти в Кауф и вывести его. Она бы уже это сделала, если бы это было так. И не стала бы утруждать себя разговорами с нами.

Я развернула выцветшую и покрытую грязными пятнами карту Элиаса.

– Вот эта пещера. – Я указала на метку, которую нанес на карту Элиас. – А вот северная часть тюрьмы. Возможно, мы сумеем проникнуть внутрь…

– Для этого нам нужен порох, – возразил Кинан, – а у нас его нет.

Что верно, то верно. Я указала на другую тропу, отмеченную так же к северу от тюрьмы, но Кинан покачал головой:

– По моим сведениям, этот путь перекрыт. Я узнал об этом полгода назад, тогда как Элиас не был тут уже шесть лет.

Мы оба смотрели в карту, и я показала на отмеченную Элиасом тропу, ведущую к тюрьме с запада.

– А с этой что? Здесь есть канализационные трубы. Да, она на виду, но я могла бы стать невидимой, как тогда, во время облавы…

Кинан остро на меня посмотрел.

– Ты снова этим занималась? В то время, когда должна была отдыхать? – Я ничего не ответила, и он простонал: – Небеса, Лайя, нам необходимы силы и ясный ум, чтобы все это осуществить. А ты выматываешь себя понапрасну, надеясь на то, чего ты даже не понимаешь, на что-то эфемерное…

– Прости, – пробормотала я. Если бы мои попытки привели хоть к чему-то, я бы еще могла поспорить, что риск того стоил. Несколько раз, пока Кинан стоял на страже или уходил в разведку, мне казалось, что я уловила то странное, покалывающее чувство, каким сопровождалось мое исчезновение. Но стоило мне открыть глаза и посмотреть на себя, как я видела, что снова ничего не вышло.

Мы ели в молчании. Покончив с едой, Кинан встал. Я тоже поднялась.

– Я собираюсь пойти разведать окрестности тюрьмы, – объявил он. – Меня не будет несколько часов. Посмотрим, что смогу придумать.

– Я пойду с…

– Мне легче пойти одному, Лайя, – перебил он. Увидев досаду на моем лице, он взял меня за руки и притянул к себе.