Факел в ночи

Я оглянулась, но Элиас ушел. С той ночи, когда мы танцевали во время Лунного Фестиваля, я не могла забыть жаркий взгляд его глаз и сильные руки. В глубине души хотела, чтоб он остался. И посмотрел на меня. Нежно коснулся моей кожи, волос. Тепло его прикосновений отвлекло бы меня от самых тягостных мыслей. Это был бы подарок.

Часом позже я уже соскребла с себя всю грязь и надела чистую, хоть и влажную, одежду. От запаха жареного кролика я чуть не захлебнулась слюной. Я думала, что Элиас встанет, как только я появлюсь. Если мы не шли и не ели, он уходил осматривать местность. Но сегодня он кивнул мне, и я присела рядом, поближе к огню, и принялась расчесывать спутанные пряди. Он указал на браслет:

– Красивый.

– Мне его отдала мама. Перед самой смертью.

– На нем что-то высечено. У меня такое чувство, что я уже видел этот узор раньше. – Элиас поднял голову. – Можно?

Я хотела снять браслет, но остановилась. Странное нежелание охватило меня. Не глупи, Лайя. Он сразу же его отдаст.

– Только… только на минуту, ладно? – Я протянула ему браслет, а сама вся изнервничалась, пока он крутил его в руках, изучая орнамент, едва различимый под серым налетом.

– Серебро, – определил он. – Думаешь, те существа чувствовали это? Ифриты и призраки просили у нас серебро.

– Понятия не имею. – Я быстро взяла браслет, как только он вернул мне его. А когда наконец надела, то тут же расслабилась. – Но я скорее умру, чем отдам его. А у тебя есть что-нибудь от твоего отца?

– Ничего. – В голосе Элиаса совсем не чувствовалось горечи. – Даже имени. Кем бы он ни был, я не думаю, что он хороший человек.

– Почему? Ты же хороший. И явно не в Коменданта.

Элиас грустно улыбнулся:

– Просто предположение. – Он поворошил огонь палкой. – Лайя, – произнес он мягко. – Мы должны поговорить об этом.

О, небеса.

– Поговорить о чем?

– О том, что тебя беспокоит, что бы это ни было. Я могу угадать, но будет лучше, если ты сама расскажешь.

– Ты хочешь поговорить сейчас? После стольких недель, когда ты даже не смотрел на меня?

– Я смотрел на тебя, – быстро ответил Элиас тихим голосом. – Даже когда не должен был.

– Тогда почему ты ничего не сказал? Ты думаешь, я… я ужасная? Из-за того, что произошло с Шикаатом? Но я не хотела… – Слова комом встали в горле. Элиас отбросил палку и придвинулся ближе. Я почувствовала, как он взял меня за подбородок, и заставила себя взглянуть на него.

– Лайя, я – последний человек, который осудит тебя за то, что, защищаясь, ты была вынуждена убить. Посмотри на меня. Посмотри на мою жизнь. Я держался подальше, потому что думал, что тебе будет лучше наедине с собой. Ну а то, что не смотрел на тебя – я просто не хочу причинить тебе боль. Я умру через несколько месяцев. Лучше мне держаться на расстоянии. Мы оба знаем это.

– Так много смертей, – горько вздохнула я. – Повсюду. Какой тогда смысл в жизни? Закончится ли это когда-нибудь? Через несколько месяцев ты… – Но я не смогла произнести это слово. – И Шикаат. Он собирался убить меня… и затем… затем он умер. Его кровь была такой теплой, он выглядел живым, но… – Я подавила дрожь и выпрямила спину. – Ладно, не бери в голову. Я просто на минуту дала выход чувствам. Я…

– Твои чувства и делают тебя человеком, – сказал Элиас. – Даже неприятные переживания нам нужны. Не подавляй их. А будешь не обращать на них внимания, они станут лишь навязчивее и острее.

В горле у меня встал ком, тяжелый, острый, словно рвущийся наружу, но сдерживаемый вой.

Элиас притянул меня в свои объятия, я склонилась к его плечу, и из меня вырвался странный, животный звук, что таился внутри. Не то вопль, не то рыдания. Я будто выплескивала разочарование и страх перед тем, что должно случиться. Злость на то, что чувствовала себя раздавленной. Страх, что больше никогда не увижу брата.

Прошло немало времени, прежде чем я отстранилась. Я подняла глаза, лицо Элиаса было угрюмым. Он вытер мои слезы, обволакивая своим запахом, который я с жадностью вдохнула.

Выражение его лица изменилось. Я почти видела, как он возводит между нами стену. Он опустил руки и отодвинулся назад.

– Почему ты так поступаешь? – Я старалась сдержать раздражение. – Ты закрываешься. Отгораживаешься от меня, ты не хочешь со мной сблизиться. А что насчет того, чего хочу я? Ты не причинишь мне боль, Элиас.

– Причиню, – сказал он. – Поверь.

– В этом я тебе не верю.

Я намеренно придвинулась к нему. Он стиснул челюсти, но не отпрянул. Не отводя взгляда, я робко поднесла руку к его губам. У него удивительный изгиб губ – как будто он всегда улыбается. Даже когда в глазах полыхает желание, как сейчас.

– Это плохая затея, – прошептал он.

Мы стояли так близко, что я видела длинные ресницы, опустившиеся на его щеки, синий отлив на черных прядях.

– Так почему же ты не прекратишь это?

– Потому что я дурак.