Факел в ночи

Она подскочила ко мне, и я вдруг отметила, что она стала такой же высокой, как и я. Вот только я не помнила, когда она успела вырасти.

– Меня это не волнует. Я буду Императрицей. Наш сын станет наследником трона. И судьба клана Аквилла теперь под надежной защитой. И все благодаря мне! – Ее глаза сияли триумфом. – Думай об этом, охотясь за предателем, которого зовешь своим другом.

Не бей ее, Элен. Не надо. Отец взял меня за руку:

– Пойдем, Сорокопут.

– Где Ливи? – спросила я.

– В своей комнате. У нее лихорадка, – ответил отец, когда мы уединились в его кабинете, забитом книгами. – Мы с твоей матерью не хотели рисковать, опасаясь, что Маркус выберет ее.

– Он это сделал, чтобы добраться до меня. – Я попыталась присесть, но не вытерпела и стала расхаживать по комнате. – Возможно, на это его подбила Комендант.

– Не стоит недооценивать Императора, Элен, – возразил отец. – Керис хотела тебя убить. Она пыталась убедить Маркуса, что нужно тебя казнить. Ты ее знаешь. Она отказывается уступить даже в малом. Император пришел ко мне без ее ведома. Патриции восстали против него, а побег Витуриуса и рабыни использовали как предлог, чтобы поставить под сомнение законность его коронации. Он знал, что ему необходимы союзники, поэтому и предложил твою жизнь в обмен на руку Ханны и полную поддержку клана Аквилла.

– Почему бы кому-нибудь из других кланов не взять власть в свои руки? – сказала я. – Наверняка есть те, кто жаждет оказаться на троне.

– Они все жаждут оказаться на троне. Борьба уже началась. Ты бы кого выбрала? Клан Сиселиа – жестокие манипуляторы. Клан Руфиа опустошил бы казну Империи за две недели. И все бы возражали против правления чужого клана. Рвали бы друг друга на части, соперничая за трон. Плохой Император лучше, чем гражданская война.

– Но, отец, он…

– Дочь! – Отец повысил голос, что случалось довольно редко, поэтому я сразу умолкла. – Ты должна быть верна Империи. Маркуса выбрали Пророки. Он – наша Империя. И ему очень нужна победа. – Отец перегнулся через стол. – Ему нужен Элиас. Ему нужна публичная казнь. Ему нужно, чтобы кланы увидели, что он сильный и умный. Сейчас ты – Кровавый Сорокопут, дочь, и Империя должна быть превыше всего. Превыше твоих желаний, твоей дружбы, твоих стремлений. Даже превыше сестры и твоего клана. Мы – Аквилла, дочь. «Верность до конца». Повтори.

– Верность, – прошептала я. Даже если это означает поломанную жизнь моей сестры. Даже если это означает, что Империей будет править безумец. Даже если это означает, что я должна пытать и убить своего лучшего друга. – До конца.

* * *

Когда на следующее утро я вернулась в пустую казарму, ни Декс, ни Харпер не стали упоминать о помолвке Ханны. Кроме того, они проявили такт и сделали вид, что не замечают моего дурного настроения.

– Фарис на барабанной башне, – сообщил Декс. – Ждет ответа насчет лошади. Что касается тех отчетов, которые ты велела просмотреть… – Декс поерзал, взглянув на Харпера.

Тот еле сдерживал улыбку.

– С отчетами черт-те что, – заговорил он. – Той ночью барабаны давали противоречивые приказы. Войска меченосцев были в замешательстве, потому что повстанцы взломали наши коды и спутали все официальные сообщения.

Декс разинул рот:

– А ты откуда знаешь?

– Я заметил это еще неделю назад, – ответил Харпер. – Это не казалось важным до сегодняшнего дня. Два приказа, отданные в ту ночь, затерялись в общей путанице, Сорокопут. Оба перевели людей из восточной части в другое место, оставив таким образом целый сектор неохраняемым.

Я выругалась под нос.

– Эти приказы отдала Керис, – поняла я. – Она намеренно дала ему уйти. Комендант хотела, чтобы я отправилась в погоню за Витуриусом. В мое отсутствие она сможет влиять на Маркуса без всяких помех. А ты, – я взглянула на Харпера, – намереваешься доложить ей, что я это вычислила. Я права?

– Она поняла это в тот момент, когда вы явились в особняк Витуриа с вопросами. – Харпер вперился в меня холодным взглядом. – Она не недооценивает вас, Сорокопут. Она и не должна вас недооценивать.

Дверь распахнулась, и с шумом ввалился Фарис, наклонив голову, чтобы не удариться о дверной проем. В руках он держал лист бумаги.

– Из охранного поста на юге Разбойничьего Привала.

«Черный конь, восемнадцать ладоней, отметки клана Витуриа, найден четыре дня назад во время обычной облавы на лагерь. На седле следы крови. Животное в изможденном состоянии, явно после долгой скачки. Кочевника допросили, но он утверждает, что лошадь сама забрела в его лагерь».

– Что, черт возьми, Витуриус делал в Разбойничьем Привале? – недоумевала я. – Зачем он отправился на восток? Ведь, чтобы сбежать из Империи кратчайшим путем, надо было ехать на юг.

– Может, это уловка, – предположил Декс. – Он мог продать лошадь за городом, а оттуда повернуть на юг.

Фарис покачал головой:

– Тогда как ты объяснишь состояние лошади и то, где ее нашли?