Факел

Она снова пожала плечами.

— Если ты не хочешь прийти к нам завтра, чтобы понаблюдать за поведением Клеомеда, то приходи, чтобы понаблюдать за мной.

— Ты боишься, — сказал Гиппократ, вновь опускаясь на сиденье.

Она кивнула и закрыла лицо руками.

— Чтобы победить страх, — продолжал он, — надо прежде всего хорошенько в нем разобраться. Следует изучить его причины, ничего от себя не скрывая. Страх порождается опасностями, которых человек старается не видеть, и тогда он чувствует себя несчастным. Страх может толкнуть тебя на необдуманные и недостойные поступки. Ты рассказала мне не все.

Гиппократ остановился, ожидая ее ответа, но она молчала.

— Ты боишься, что кулачный боец может воскреснуть и весь свет узнает твою тайну!

Она продолжала молчать.

— Быть может, Буто… как бы это сказать… быть может, он — олимпийский победитель, ставший старше на двадцать лет?

Олимпия словно превратилась в каменное изваяние. Ее щеки вдруг побелели.

— Догадываюсь, — с легкой улыбкой сказал Гиппократ, — что ты не ждала от меня этого вопроса… Но, может быть, для твоего волнения нет причины? Может быть, что-то другое делает тебя несчастной? Хорошо ли ты спишь?

— Нет, не очень, — она подняла голову и с облегчением улыбнулась.

— Ты довольна своей семейной жизнью?

— И да и нет, — пожала она плечами. — Мой муж гордится мной, и когда у нас собираются гости, их восхищение ему очень приятно. Но он редко бывает дома. Я не хочу больше иметь детей. — Она запнулась. — У меня есть свои развлечения, я стараюсь не оставаться одна — со мной всегда бывает моя служанка.

— Ты счастлива?

— Счастлива? Что такое счастье? Клеомед — вот мое счастье. И он же — мое горе, мой страх. Нет, я не счастлива, я боюсь, я всегда боюсь.

Гиппократ снова встал.

— А теперь иди. Если завтра у меня будет время и архонт пригласит меня, я, может быть, приду.

Олимпия встала послушно, как маленькая девочка. Но в дверях она обернулась.

— Ты не выдашь меня? Ты не забудешь вашей клятвы, клятвы асклепиадов, хранить доверенные вам тайны? — Щеки ее порозовели, а губы сложились в легкую улыбку. Она подошла к Гиппократу и подняла к нему лицо. — Можешь поцеловать меня — в уплату за. твои советы.

Но он мягко положил руку ей на плечо и подвел к двери.

— Прощай, — сказал он.

На пороге она еще раз обернулась.

— Прошу тебя, возьмись лечить Клеомеда. Мне нужна твоя помощь.

Глава IV Афродита и Артемида

Когда Дафна, простившись с Гиппократом, вернулась на террасу, там ее поджидал отец. Они стали неторопливо прогуливаться взад и вперед. Из лесу доносились голоса кукушек. Из сада внизу, мелькнув белой полосой на крыльях и хвосте, весело взлетел самец сороки и, опустившись на соседний кипарис, насмешливо закричал: «Чек-чек! Чек-чек!»

— Я люблю весну! — вдруг воскликнула Дафна. — И птиц, и молодую зелень. Я люблю жизнь, но почему-то… — Она запнулась. — Почему-то я не…

— Но почему-то, — закончил за нее Эврифон, — ты боишься, что не будешь любить человека, которого я избрал тебе в мужья.

Она кивнула.

— Видишь ли, Дафна, девушек всегда выдавали замуж только так. Разве может девушка сама судить, какой человек будет ей подходящим мужем? Живя под кровлей родительского дома, она не видит мужчин и легко может ошибиться. Многие девушки при первом знакомстве с женихом испытывали такие же страхи, а потом бывали счастливы. Если юноша и девушка никого не любили прежде, они начинают любить друг друга, когда родительская воля или случай сводит их вместе. Любовь вроде лихорадки: если один болен ею, в уединении дома, спальни и ложа другой не может не заразиться. Ты сама убедишься в этом, когда поближе познакомишься с Клеомедом, станешь его женой, родишь ему детей. Афродита сильна. Когда почва готова, она бросает в нее свои семена, и жизнь продолжается — бесконечный цикл жизни, цикл любви, рождения, роста и снова любви. Только в любви можем мы обрести надежду на бессмертие здесь, на земле.

Дафна отрицательно покачала головой, а ее отец продолжал:

— Но союз мужчины и женщины обещает не только любовь. В нем… как бы это сказать… можно обрести счастье, спокойствие, общие надежды и цели. Будь жива твоя мать, она сумела бы объяснить это тебе лучше, чем я. Клеомед красив, здоров и со временем будет очень богат. Все это тоже имеет немалое значение.

Дафна задумчиво посмотрела на отца.

— Я знаю, что я, как и всякая девушка, должна выйти замуж и иметь детей: таков наш удел. Но почему необходимо, чтобы этот удел был обязательно тяжким? Разве не лучше, чтобы мне нравился человек, за которого я выхожу замуж? Я видела Клеомеда всего один раз. Когда ты привел его к нам в дом, я сначала испугалась… И все же мне было радостно, я словно чего-то ждала. Мне хотелось поговорить с ним, узнать его поближе. Я была бы рада, если бы он мне понравился. Но он, кажется, ни о чем таком не думал. Он только старался обнять меня и поцеловать. — А мне почему-то это было очень неприятно, и я убежала. Я ничего не могла с собой поделать.

На лице ее отца было недоумение, и она, покраснев, продолжала: