Факелоносцы

Аквила, который, отодвинувшись в угол, чинил сломанное во время охоты на тюленя копье, быстро поднял голову, услышав знакомые имена и названия. Рыжий Лис… Значит, варвары тоже так зовут Вортигерна? И что означает внезапный уход Хенгеста и его дружины? Он опять опустил голову, продолжая трудиться над копьем, но каждое сказанное у очага слово исполнилось вдруг для него особым мучительным смыслом.

— Тогда и мы повернули на юг, прошли вдоль берегов острова Римлян[14] — а в такое время года, сами знаете, это нелегко — и в конце концов добрались до Таната и там, за болотами, увидели большую серую крепость, построенную римлянами. Нас приняли хорошо, торговля была удачной, но, когда мы справились со всеми делами, уже настала поздняя пора, и многие из наших готовы были зазимовать в лагере Хенгеста. Но «Морской колдунье» не терпелось домой, на родную стоянку, поэтому-то мы поставили ее носом на северо-восток. Ох и досталось же нам! Полдороги галера шла по ветру впереди шторма, прыгая и брыкаясь, как необъезженная кобылица, а полдороги мы ничего дальше весел не видели, кроме морозной мглы. И все же сегодня Гутрум и остальные сидят у очага вождя, а я у твоего очага, и завтра я тронусь в глубь суши, в сторону моего родного дома. И это хорошо.

— Всегда хорошо сидеть у очага после того, как окончил плавание, — согласился Бруни. — Но еще лучше спуститься на берег к лодочному навесу и услышать плеск весел, когда пришла новая весна. — Бруни поднял голову, старое лицо его по-ястребиному насторожилось. — Но что за всем этим кроется? По какой причине Лис Вортигерн подарил Хенгесту новую землю?

Аквиле, низко склонившемуся над охотничьим копьем, ответ на этот вопрос пришел в голову на миг раньше, чем ответил Бранд Эриксон.

— Причина очень простая. Некие птички принесли ему весть о том, что задумали сторонники старого королевского дома: а они задумали призвать на помощь Рим и загнать Хенгеста и наш народ в море. А Танат как раз преграждает дорогу в сердце Римского острова.

— Понятно. Я вижу, тебе многое известно про эти дела.

— Весь лагерь про это знает. Но Вортигерн сполна отомстил всем, кого ему выдали.

Старик кивнул:

— Ай-ай, печально, когда находится такой человек, который предает своих братьев… Или это тоже сделали птички?

— Нет, не птички. — Гость, закинув назад голову, хрипло рассмеялся, будто закаркал. — Хотя, по слухам, предал их ловец птичек, маленький такой, тихий, мирный, с фонарем и корзиной. Ладно, кто бы он ни был, Морским Волкам пришлось как следует потрудиться. Так что там, откуда недавно пошло послание в город Рим, на месте живых остались лишь мертвецы, а на месте теплых очагов — холодные и черные трубы.

Аквила, сидевший в своем темном углу, вдруг выпрямился и с трудом перевел дыхание. И только тогда заметил, что бессознательно сжимает древко так, что побелели косточки пальцев. Он постарался незаметно разжать пальцы, однако никто не обратил внимания на раба, невидимого за ярким пламенем.

— С каких это пор мы стали наемными убийцами на службе у Рыжего Лиса? — с отвращением прорычал старый Бруни.

Гость искоса поглядел на него:

— Ну, мы ведь не только для Вортигерна старались. Разве нам самим нужно, чтобы старая римская провинция снова стала могущественной? Римский остров — богатая земля, богаче здешних голых берегов, за которые держится наш народ. По весне Хенгест бросит клич всем племенам Ютландии, да в придачу еще англам и саксам.[15]

Глаза старика блеснули в складках век.

— Хенгест кликнет всех — по воле Вортигерна?

— Да, по воле Вортигерна или же по своей, как ему хочется думать. Хенгест у Рыжего Лиса большим человеком стал. Ух, как высоко взобрался! Сидит теперь в своем Медхолле посреди туманов и болот, а певцы поют ему хвалу, и на руке у него золотой браслет эрла.[16]

Бруни презрительно фыркнул:

— А сам всего и есть, что вожак дружины!

— И все-таки, едва придет весна, с ним пойдет не только его дружина.

Тормод, который до сих пор молчал, жадно вслушиваясь в разговор старших, неожиданно вмешался. Глаза его горели от возбуждения.

— Остров Римлян поистине богат! Я убедился в этом своими глазами нынешним летом. На холмах могут пастись тучи овец, пшеница стоит густая, колосья крупные и леса много, чтобы строить корабли…

Младший, Торкел, тоже подал голос:

— Конечно, когда Хенгест бросит клич, почему же нам не присоединиться? Мы увидим большой лагерь Хенгеста и повоюем всласть…

Бруни утихомирил внуков одним движением своей большой руки, точь-в-точь как унял бы разлаявшихся собак.

— Я тоже видел изобилие Римского острова, но было это не нынче летом и даже не пятое лето назад. И я вот что вам скажу: хорошо устраивать набеги на богатый край, но не так-то просто бросить навсегда гавань, где стояли ладьи отцов наших отцов, бросить старые обжитые поселения и старые тропы.