Факелоносцы

— Мне не надо заложников. Если Хенгеста ничем не связывает данная им священная клятва, я не верю, что его свяжет каким-нибудь обязательством жизнь его ближайших соратников. Поэтому я полагаюсь только на его клятву, хотя он и не полагается на мою.

Если Амбросий и надеялся устыдить своего врага, то надежда его была тщетной. Хенгест в ответ только пожал мощными плечами, а его мерцающий взгляд был по-прежнему прикован к лицу Амбросия.

— Что же, Амбросий волен поступать как ему вздумается, — заявил он. Но глаза с мерцающим блеском ясно говорили о том, что если Амбросию охота быть дураком, то…

Аквила стоял, опершись на копье, возле прохода в насыпи, там, где канаву пересекает дорога, глаза его были устремлены на северо-восток. Чуть ли не из-под ног у него начинала свое мягкое волнообразное падение земля, устремляясь к затянутой голубой дымкой долине Тамезы: лес, пашни, вьющаяся змейка реки — все расплывалось и тонуло в этой голубизне, похожей на дым. Это мог быть и дым горящих городов, но городов саксы обычно не сжигали. Они иногда грабили их, но чаще всего, не имея привычки к городской жизни, бросали на произвол судьбы, и города постепенно пустели, нищали и приходили в упадок; а те немногие оставшиеся в них жители в конце концов перенимали сакский образ жизни. Ведь теперь вся эта земля была сакской.

Лето почти кончилось, шестое лето с той поры, как Хенгест и Амбросий сидели друг против друга за столом Совета в Каллеве. Щеглы суетились у канавы среди шелковых обсыпающихся головок чертополоха, и кусты боярышника внизу на склонах стояли уже багряно-ржавые от ягод, хотя на валу, в желто-рыжей, как собачья шкура, траве, все еще цвели колокольчики. Пять лет назад этот вал был просто новенькой земляной насыпью, возведенной среди голых холмов для того, чтобы пометить границу между двумя мирами, а сейчас он уже выглядел так, будто был здесь всегда, — часть пейзажа, привычная и устоявшаяся, как и сами холмы.

В вечернем воздухе Аквила уловил легкий запах древесного дыма, к которому примешивался теплый и сухой аромат дерна; заржала лошадь; где-то запели; он услышал, как задребезжало ведро возле скученных домиков караульного поста за его спиной. Сначала никакого караула вдоль холмов не было, но с годами заключенный в долине Тамезы мир становился все более напряженным и неспокойным, и простая линия раздела постепенно превратилась в охраняемую границу. Аквила провел здесь почти все пять лет, и порой ему казалось, что он может легко представить себе жизнь легионеров на Адриановом валу в давние времена: бесконечное ожидание и глаза, постоянно прикованные к северу; и дел вроде бы немного, но и расслабиться невозможно. Все эти пять лет Амбросий с Артом, который всегда находился при нем, вели борьбу за то, чтобы сплотить воедино своих воинов и добиться хоть какого-то согласия с соседями к тому времени, когда две боевых армии, Британии и варваров, снова сойдутся на поле брани. Несмотря на клятвы и заложников, все знали: время это неизбежно наступит. В прошедшем году на границе было так неспокойно, что, казалось, оно совсем близко. Лето, однако, прошло довольно тихо, и пора, благоприятная для военных кампаний, заканчивалась.

Свет постепенно угасал, и Аквила уже собрался спуститься к караульному посту, когда вдруг он заметил какое-то движение в кустах, немного ниже по склону.