Факир

– Как странно! Посмотрите, папа. – И пальцем указывала на развернутый на солнце папирус, уже почти высохший под его лучами.

– Что ты хочешь сказать? – заметил Токсон. – А! Пергамент покрылся буквами…

– В самом деле! – вскричал Эдгар, в то же время направляя шлюпку по приказанию дяди к высоко торчащей скале, о которую с шумом ударялись волны и рассыпались миллионами брызг, блиставших на солнце всеми цветами радуги.

– Тогда это объясняется, – воскликнул Токсон, – действием тепла после вымачивания в растворе хлористого натрия, который только один мог проявить написанное симпатическими чернилами. Вот простой химический реактив, подействовать которым я и не догадался!.. Видите, продолжал он с радостью в голосе, буквы теперь совершенно ясны: написанное принадлежит тоже наречию пали, как и остальное, и я, наконец, узнаю… Наклонившись над папирусом, он пожирал его глазами: все его умственные способности сосредоточились на таинственном тексте. Невольно, заинтересованные молодые люди молчали в ожидании, когда ученый окончит свой трудный перевод. Наконец, мистер Токсон поднял голову. Лицо его сияло счастьем от удачного открытия. Он не сожалел теперь о перенесенных страшных испытаниях, потому что был обязан им тем, что наконец-то узнал то, чего много раз тщетно добивался. Держа в одной руке пергамент и ведя пальцем другой по строчкам, только что так неожиданно появившимся, мистер Токсон начал переводить громким голосом: В двенадцать часов, с молитвами, мое иссохшее тело должно быть освобождено от повязок, облегающих его, и при священных гимнах верующих. Дурга, богиня любви, и Вишну-Утешитель, дохнут своим разумом на меня. Да, я оживу! И сок божественного лотоса, содержащийся в нефритовом флаконе, охраняемом твоим именем, о Парвати, царица Прекрасного, у подножья твоей святой статуи, нальется моей рукой в чашу из слоновой кости. Счастлив избранник, который, опорожнив ее, займет мое местов этой могиле, на этом пороге к Истине. Едва ученый медленно перевел последние слова, как страшный удар сбил с ног всех троих пассажиров шлюпки. Предоставленная самой себе на несколько минут вследствие рассеянности Пензоне, шлюпка была принесена течением в самую средину бурунов и с размаху налетела на острую скалу Волны обдавали несчастных пеной, водорослями и песком, оглушая и ослепляя их, а между тем, шлюпка, прежде чем они успели подняться, пробитая в нескольких местах, быстро погружалась в пучину…

А солнце продолжало сиять на ясном небе, освещая это ужасное зрелище.

Они вместе испустили раздирающий душу крик, на который океан ответил своим прибоем о злополучные скалы!

Часть третья. На пороге тайны

I

Небольшое описание из жизни одного народа.

Западная часть Индостана, известная под названием Малабарского берега, окаймлена длинною цепью гор различной высоты, простирающихся от мыса Акморина до Мейвора и Буделькунда и примыкающих к первым отрогам Гималайского хребта. На своем, почти восьмисотмильном протяжении, горы эти носят разные названия: наиболее известные из них Западные и Восточные Гатесы, которые впоследствии на раз встретятся в нашем рассказе.

В двадцати милях от Бангалура и недалеко от Майсура находится небольшой городок Ниджигул, лежащий в суровой и скалистой местности, отмываемой с юга рекоюКавери, а с севера Пеннаиром. притоком Кришны. Окружающие Майсурийркую равнину горы, покрыты густыми, девственными лесами; они круты, скалисты и имеют весьма мало проходов, да и те немногие, по большей части трудно доступны.

В этих горных, ущельях и лесах обитают, во-первых всевозможные дикие звери – гроза окрестных жителей во-вторых, индусы запрещенных каст, преследуемых законом. Именно в этих дебрях и укрываются туги, поклонники богини Кали, которой они приносят свои отвратительные жертвы.

Густой, девственный лес, начинающийся почти у самых ворот Ниджигула, переплетенный лианами и кишащий, как и все леса Индии, змеями и пантерами, внушал суеверный страх индусам на двадцать лье вокруг. Об этом лесе ходило много различных легенд. Так, например, рассказывали, что не одни звери населяют его. а что там живет ракхаза. блуждающая по ночам в местах, проклятых Сивою, в постоянных поисках своих будущих жертв. Мохнатые крылья ракхазы-вампира задевают лицо путников, застигнутых ночью под зелеными сводами деревьев, его жадные губы присасываются к виску жертвы и пьют ее кровь раздирая в то же время своими когтями тело несчастного Поэтому индусы не только боятся приблизиться к опушке страшного леса, но и обращать к нему свои взоры они страшатся даже думать о нем.

Тем не менее Ниджигул, как важный торговый центр в этих мало населенных широтах, временами привлекает огромное количество народа Так и 30-го апреля 1895 года под своды единственного в городе бенгало [Бенгало (bungalow) – называется в Индии загородный дом, а также и постоялый двор] без конца стекались утомленные путники