Фактор беспокойства

После ухода Лапина в кабинете на пару минут повисает тишина, затем Довгалевский по-стариковски кряхтя поднимается со стула и разминая шею подходит к окну. Проводив взглядом садящегося в такси Михаила, поворачивается к Толоконскому:

— Я же говорил, этот парень нам подойдёт. Знаю его ещё по Франции. Очень толковый молодой человек. Цепкий ум, быстрое принятие правильных решений. Он нам здорово помог во время Берлинского кризиса. Мы вовремя успели предупредить немецких товарищей о готовящейся провокации. Это многим помогло сохранить жизни.

— А при чём тут Вертинский?

— Так они друзья. Миша даже несколько песен для него написал.

— Вы заметили? Лапин ни словом не обмолвился о деньгах, даже аванс не взял. Он что, настолько обеспечен материально, или просто беспечен? — риторический вопрос Гусева обращён ко всем присутствующим, но вновь отзывается Довгалевский.

— У Миши свои источники финансирования. Он и сам неплохо зарабатывает, да и в друзьях у него ходят «денежные мешки». Насколько мне известно, один из них швейцарский финансист и биржевый брокер, второй — владелец престижных отелей в Швейцарии и Германии. За мюзикл во Франции меценаты подарили Лапину новенький «Бентли». Так что для него не проблема приобрести билет на лайнер за свой счёт. Вы же сами слышали на каком корабле и в какой каюте он прибыл из Европы.

— «Бентли»? Валериан Савельевич, а Вы уверены, что Лапин сам по себе и ни на кого не работает? — под требовательным взглядом Генерального консула Довгалевский вытирает внезапно вспотевший лоб носовым платком. — Я уже ни в чём не уверен. При первой нашей встрече у меня возникло предположение, что Лапин как-то связан с ОГПУ. Во всяком случае при нашем знакомстве он передал привет от моего бывшего приятеля, знакомого ещё по Киевскому ЧК. Но сам Лапин свою причастность к этой организации всячески отрицал, как мне показалось, даже как-то подчёркнуто нарочито.

— Мне об этом ничего не известно, меня бы поставили в известность, если бы Лапин имел с нами хоть какую-то связь. Не думаю, что товарищи из ИНО ОГПУ стали бы скрывать от меня эту информацию без веских на то оснований! — Гусев вынимает носовой платок и тоже начинает тщательно обтирать вдруг покрасневшее лицо. — Может он работает на ГРУ? — и три пары глаз вопрошающе упираются уже в Толоконского. Но тот отрицательно качает головой.

— По нашей линии ко мне никаких указаний тоже не поступало, да и молод он, чтоб иметь к нашей организации хоть какое-то отношение.

— А может это Коминтерн? — в воздухе повисает напряжённое молчание.

— Михаил Абрамович, у вас есть основания для такого предположения? — Генеральный консул уставился на своего секретаря, как удав на кролика. Тот судорожно вдохнул воздух и поперхнулся. Откашлявшись и продышавшись торопливо продолжает:

— Вы сами сказали, что товарищ Лапин слишком молод, чтоб быть сотрудником ГРУ, да и для других наших… он тоже слишком молод. Но когда я учился в… — под грозным взглядом своего начальника секретарь спотыкается, но собирается с мыслями и заканчивает свою мысль: — В общем, когда я учился, у нас ходили слухи что «коминтерновские» своих агентов готовят чуть ли не с пелёнок. И что эти агенты в основном являются их детьми, но зачастую даже не подозревают об этом. Второе вряд ли, скорее всего это лишь байки. Но вот первое? Вот я и подумал, а вдруг товарищ Лапин и есть их агент? — в кабинете вновь повисает тишина, на этот раз задумчивая.

Минут через пять Толоконский прикрывает лицо ладонями и начинает тихо смеяться:

— Вот суки! Они же сработали нас «в тёмную», как слепых щенков вокруг пальца обвели! Валериан Савельевич, а тебе не показалось странным, что твой юный друг Лапин, вместо того чтоб отправиться с причала прямо в комфортабельную гостиницу, как это сделал бы любой другой нормальный человек на его месте, битых пять часов просидел у тебя в кабинете? Травя байки и ностальгируя по старым добрым временам? Да он же на себе твоё внимание фокусировал! Что б ты сразу же о нём вспомнил, как только в этом появится потребность. И в гостиницу свою не поехал, чтоб избежать ненужных встреч, а предпочёл отсидеться в третьеразрядной ночлежке, которую ты же ему и рекомендовал, и где его легко было разыскать.

— А ты, Пётр Давыдович? Разве не обратил внимание на то, что твой инструктаж пропал впустую? Я и то заметил, что Лапин слушал тебя в пол-уха. Хотя и делал внимательный вид. Он уже всё знал заранее! А убедившись, что «инструкции правильные», чуть ли не заснул нагло и беспардонно. А как лихо он провернул операцию по смене нашей легенды? Вот ты знал, что Вертинский и Дитрих любовники? Нет? И я нет. А он знал! Но откуда, если мы здесь уже год, а он только вчера вечером приехал? Нее-е! Эту операцию разрабатывали тщательно и загодя. Ничего не скажешь, молодцы!