Фактор беспокойства

— Извините, мне показалось, что нас сейчас затопчут!

— Я тоже испугалась, когда увидела эту неуправляемую орду варваров! Но раз уж опасность миновала, может Вы позволите мне выйти?

— Да-да. Конечно! Протягиваю девушке руку и помогаю покинуть салон машины. — тут открывается передняя дверь и слышу раздражённый, чуть картавящий и слегка грассирующий голос:

— Дарлинг! Мы же договаривались что я буду выходить первым, открывать тебе дверь авто и оберегать от толпы! Твоя беспечность когда-нибудь окончится больничной койкой и костылями!

— Алекс, милый! Обещаю тебе, что больше так поступать не стану. Меня действительно чуть не затоптали, но этот славный молодой человек меня спас!

Из машины выбирается подтянутый моложавый мужчина в возрасте «слегка за сорок» и мы замираем, уставившись друг на друга. Чёрт… Я же совсем забыл о нём!

— Мишель? — в голосе Вертинского слышится неподдельное удивление. — Вот так встреча! Ты как тут оказался?

Прислушиваюсь к своему внутреннему «Я» и ничего не ощущаю. Никакой злобы или неприятия во мне нет. Наоборот, какая-то непонятная мне радость от встречи с земляком. А ведь чуть менее года назад, был готов его растерзать. Неужто ревность прошла? Да и ревновал ли? Возможно просто разозлился, что выбрали не меня? Так мы и не соперничали. Да ну их нафиг, эти самокопания, как-то не моё это всё. В прошлой жизни не страдал этим и в этой не собираюсь!

— Мишель! Ты что, не узнаёшь меня? — в голосе Вертинского слышатся капризные нотки обиды и возмущения. И я «оттаиваю».

— Александр Николаевич? Боже правый, вот это встреча! А мне говорили, что Вы в Берлин на гастроли уехали? Вы-то какими судьбами здесь? — но Вертинский ответить не успевает.

— Алекс! Вы знакомы? Представь мне этого юношу! — ха! А девушка никак включила «снежную королеву»? Ещё бы, вокруг толпа репортёров и журналистов, а мы такие невоспитанные и толстокожие чурбаны стоим и болтаем о чём-то своём несущественном, когда рядом находится сама Богиня и Королева! Мы оба одновременно виновато опускаем головы.

— О, Марлен, прошу простить мою невоспитанность, я немного растерялся от этой неожиданной встречи. Мы не виделись больше года! Позволь представить тебе моего друга, Михаила Лапина. Правда, когда мы виделись в последний раз в Париже, он был более известен как Мишель Лапин. В то время он учился в Парижской консерватории и подрабатывал в кабаре в качестве конферансье.

— Помнишь ту нашумевшую полемику в газетах о Вагнеровском наследнике? Это писали о Михаиле! — вот гад! Ни слова не соврал и вроде бы даже похвалил, но о мюзикле ни слова не сказал. Так… всего лишь конферансье в каком-то кабаре. А вокруг репортёры и только тихое сопение, и шелест страниц блокнотов выдаёт их присутствие. Ну, спасибо… «друг»!

— Марлен? Вы позволите мне так к Вам обращаться? — и получив благосклонное разрешение лёгким взмахом ресниц, продолжаю: — Благодарю! Мы действительно не виделись с господином Вертинским около года, с того времени многое изменилось, так что немного уточню. Я не учился в Консерватории, но проходил стажировку, повышал квалификацию и готовился к защите учёного звания. Одновременно готовил к постановке мюзикл «Нотр-Дам де Пари». Защита прошла успешно и теперь я доцент и Профессор Парижской Консерватории, а мюзикл имел грандиозный успех во Франции.

— Опера настолько понравилась Рихарду Штраусу, что он включил её в репертуар Берлинского театра Оперы и насколько мне известно, Клеменс Краус уже приступил к репетициям оркестра. Я же буду ставить и дирижировать мюзикл на сцене театра Шуберта на Бродвее. Сейчас идут подготовительные работы к спектаклю и в скором времени Нью-Йорк познакомится с моим произведением. Надеюсь изысканная публика не будет разочарована. — то, что мои слова не пропали втуне, подтверждают широко раскрытые в заинтересованном изумлении большие серые глаза и дружный скрип репортёрских карандашей.

А что? И ни капли не соврал! В частной беседе имею полное право именовать себя «Профессором», это в официальных документах надо прописывать что профессор — «почётный», но это же «мелочь»? А что уж там напишут репортёры, мне вообще пофиг. Они всегда всё перевирают и все к этому привыкли. Но вот «фотосессия» должна получиться великолепной, пока не было дождя плёнок и пластинок фоторепортёры нащёлкали немало. Но кажется наше время уже истекло и первые тяжёлые капли приближающегося дождя на это недвусмысленно намекают.

* * *