Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю

Он решил, что единственным возможным ответом было новое монаршее послание. Ласселс сел и написал черновик второго, более жесткого внушения короля Черчиллю.

Мой дорогой Уинстон,

я хочу обратиться к Вам еще с одним призывом не выходить в море в день начала операции. Пожалуйста, примите во внимание мое положение. Я моложе Вас, я моряк и как король руковожу всеми вооруженными силами. Ничего мне не хочется так, как быть на корабле, однако я согласился остаться дома; будет ли справедливо с Вашей стороны делать в точности то, что желал бы сделать я сам? Вчера днем Вы сказали, что будет замечательно, если король поведет свои войска в битву, как в старые времена. Но, если король не может так поступить, премьер-министру, наверное, не стоит занимать его место. Рассмотрите теперь Ваше собственное положение. Вы увидите мало, но пойдете на большой риск и будете недоступны в критическое время, когда, возможно, придется принимать важные решения. Кроме того, сколь бы Вы ни были малозаметны на борту, одно Ваше присутствие ляжет тяжелым грузом дополнительной ответственности на адмирала и капитана. Как я отметил в моем предыдущем письме, это безмерно усилит мое беспокойство, и Ваше отбытие без консультации с коллегами по кабинету поставит их в трудное положение, из-за чего они будут оправданно возмущаться.

Я прошу Вас самым серьезным образом рассмотреть этот вопрос со всех сторон, и пусть Ваши личные желания, которые я прекрасно понимаю, не приведут к тому, что Вы отойдете от собственного высокого стандарта долга перед государством.

Верьте мне,

Ваш искренний друг,

Георг R. I.

Спор теперь стал конституционным кризисом. Только один человек был в состоянии остановить Черчилля, и этим человеком был король. Для того чтобы настоять на своем, Георгу VI пришлось писать дважды и окончательно предупредить Черчилля, что он близок к нарушению всякого мыслимого кодекса верности: верности престолу, верности кабинету, верности вооруженным силам, верности самой Британии. Это сильные слова.

Наконец в субботу, 3 июня, Черчилль с ворчанием пошел на попятную. Он протестовал, что, как министр обороны, может отправиться на любое сражение по своему усмотрению и наблюдать за ним. Тем не менее он угрюмо согласился с ключевым пунктом Георга VI – что было несправедливо удержать монарха от поездки в Нормандию и затем отправиться туда самому, украв тем самым гром короля. «Разумеется, это сильный аргумент», – сказал Черчилль.

Данный эпизод проливает свет на нервозную обстановку в правящих кругах накануне высадки в Нормандии, на непростые отношения между министрами и престолом – этот пример является одним из немногих в XX в., когда король явно пресек намерения премьер-министра. Посредством Томми Ласселса мы видим роль «их» – серых мандаринов и придворных, принимающих те решения, которые неспособны принять политики (так продолжается и по сей день).

Письмо короля Георга VI Черчиллю

Но самый насущный вопрос состоит в том, почему Черчилль был так обеспокоен, отчего он был полон решимости оказаться на переднем крае битвы. Есть несколько очевидных ответов, и первый из них, разумеется, состоит в том, что Черчилль не был уверен в успехе высадки в Нормандии.