Фактор Ясеня (СИ)

Выводы были уже готовы, основные выкладки сформированы, и я как раз занимался нарезкой иллюстраций из наших с малявкой похождений, когда в помещение ворвались сёстры. Я почти успел вернуться к реальности. Даже попытался подняться навстречу живому воплощению кошачьей любви, но рыжий вихрь, буквально распластавшийся в полёте, накрыл меня на полдороги и вернул обратно, в кресло. Опешив от такого напора, изрядно сдобренного острым поцелуем, я в первый момент даже не понял, кто на меня налетел. Когда же смог более-менее сфокусироваться на центре человеческого вихря, выяснилось, что это чудо — Лайна.

Девчонка тем временем заворочалась, обустраивая наше любовное гнёздышко. Что примечательно, она и не думала осёдлывать и подминать. Напротив, уселась на коленях, поджав под себя ноги, вся сжавшись в комочек, приникнув к груди исполненным нежности и жаждущим ласки котёнком. И это — обычно крайне требовательная валькирия, так до конца и не принявшая во мне равноправного партнёра?! Где она? Что у них общего с этим рыжим, льнущим ко мне комочком, раскинувшим окрест свои роскошные пряди — нежным, податливым и мягким?.. Не в силах совладать с собственной натурой, я крепче затолкал кошку в свои объятья. По-хозяйски прикрыл согнутой в локте рукой, отгораживая от остального мира. На рыжую макушку опустилась моя ладонь, с трепетной нежностью врываясь в солнечный поток. И тогда снежка… потёрлась в ответ!

«Иногда так хочется оказаться в коконе из мужских тел!» — пришёл доверительный полушёпот от сестрёнки.

«Тела», — поправил я, и кошка даже не подумала спорить, только прижалась плотней.

Вдохновлённая чувственностью и расслабленностью подруги, вторая моя ладонь легла на её покатое бедро, сместилась на попку, а коготь сам собой выпростался, чтобы проникнуть в святая святых трепещущей в нежной истоме девчонки. Лай застонала. По телу расплескалась новая волна запредельной нежности, горло перехватило от обилия эмоций. Не сразу до меня дошло, что снежка бессовестно пользует имплант — в алогичном, непонятном режиме, так что вместо возбуждения этот продукт чуждой секстехнологии рождает запредельную нежность…

Следующей наскочила Эйди. Милаха сиганула на спинку кресла, и оттуда сползла по спине, обнимая ногами торс. Руки метиллии залезли в подмышки, коготки распустились, прокладывая по груди чувствительные борозды ритмичных нажатий. Щека трепетно приникла к спине, где-то в районе лопаток. А вот Миска и Сайна сели почти одновременно, на подлокотники. Их ладони накрыли мои руки, принялись надавливать, разминая, массируя мышцы предплечий. Прелестные головки мило умастились каждая на своём плече.

«А ты, милый, любишь оказываться в коконе женских тел?» — провокационный вопрос Милахи добил окончательно. Захотелось оказаться не просто с ними — в них.

Обилие кошек в ближней зоне — в пику холодному одиночеству последнего часа — пробирало до печёнок. Я натурально ошалел от близости сестёр по стае. Почти утратил способность соображать — что характерно, вообще без импланта, за счёт одной лишь физиологии и психологии. Ну не считать же наведённую нежность полноценным воздействием! Опомнился, лишь когда ощутил, как кто-то из сестёр вздёргивает мою голову за подбородок, впившись для этого сильными пальчиками в шею.

— Ничего, кот, всё теперь позади. Мы здесь. Больше тебе не придётся мучиться, — в глаза смотрела Милена, и в хищном прищуре и остром взгляде читалась та самая оторва, с которой я когда-то «дружил» на фрегате дальней разведки, и которая много позже приводила в порядок мою пошатнувшуюся от запредельного стресса психику.

— Нормально, кошка. Но я… скучал. Дико, нереально.

— Мы тоже скучали… а кое-кто вообще места себе не находил. Нервничал до последнего, жаловался на дурное предчувствие…

— Если бы ты погиб, кот, я бы… словно кусок души отрезали… я даже представить себе не могла, что так привяжусь за эти месяцы… — голос Лайны из-под моей руки казался особенно жалостливым. Особого шарма в его интонации добавляли время от времени разрывающие воздух стоны.

— Значит, загадочные «кое-кто» — это ты, Лай? — откровение кошки окончательно скинуло пелену навеянного близостью сестёр ощущения грёз наяву.

— Да, — умирающим лебедем пискнуло рыжее создание.

— Как девчонка?.. — поняв, что уже могу более-менее связно мыслить, вопрошала Ми, вмиг преображаясь из отвязной оторвы в собранную Старшую.

— Я как раз заканчивал анализ…

— Анализ?.. — кажется, ариала даже опешила от произнесённого не к месту слова. Видимо, в её представлениях, при всём ко мне уважении, никак не вязались завершение миссии, одиночество и способность мужика к анализу.

— Ты так называешь сладкие грёзы?.. — как бы между прочим вопрошала Сайна. — Где представлял себе нас всех… или эту юную кошечку… в своей постельке, на своём рабочем инструменте?..

— Им, небось, анализ и проводил?.. — не удержалась от колючки урчащая довольством Мисель.