Фактор внешности

— Мне? — Она словно пыталась вспомнить свой возраст. — Мне восемнадцать. И это клево.

— Да, неплохо.

— Это играет Элис Купер [39]… а мне восемнадцать, и мне это нравится…

— Элис Купер?

— Ты слышал об Элисе Купере?

— Я потрясен, что и ты о нем слышала.

— А ты нечто вроде нашего патрона или воспитателя, да?

Теперь пришла моя очередь смеяться. Но Дженни уже удрала от меня в гущу танцующих. «Слава Богу!» — подумал я с облегчением. Милая хорошенькая девочка. Она танцевала теперь с двумя своими подружками, время от времени становясь в пару с каким-нибудь парнем в коже с длинными волосами, а потом бросала его, чтобы упорхнуть дальше.

Но я слишком рано радовался. Натанцевавшись вдоволь, Дженни решила вернуться ко мне, чтобы подлить в свой бокал еще шампанского.

— Ты совсем не танцуешь?

— Очень редко и только если мне нравится музыка.

Она снова отошла от меня, и к ней тут же приклеился один из гостей с вечеринок Казановы. Я узнал его, когда он обхватил ее за талию и, наклонившись, что-то зашептал на ухо.

— Нет, спасибо! — громко воскликнула девушка. — Мне и так хватает проблем на задницу!

Мужчина разочарованно отвернулся и направился к столу Казановы, который в это время разговаривал с Киттен и Зули, сидящими по обе стороны от него и распивающими очередную бутылку «Дом Периньон». Зули была одета в костюм ярко-красного цвета, а Киттен в черное платье. Но ни одна из них не заметила, что я за ними наблюдаю.

Подумав немного, я все же решил подойти к ним и поздороваться.

— Чарли! — Киттен вскочила с дивана и повисла у меня на шее. — Что ты здесь делаешь? Расслабляешься?

— Нет, я тут блюду стайку герлскаутов.

Казанова засмеялся, услышав мой ответ, и посмотрел на меня с любопытством, но весьма дружелюбно.

Я кивнул ему.

— А вы что тут делаете?

— Мы только что приехали с Зули. У нас завтра показ Версаче.

— А сегодня у них показ у меня, — добавил Казанова.

— Ишь чего захотел, — возразила Зули, прижавшись к нему с поистине кошачьей грацией.

— О, ты меня возбуждаешь! — отозвался Казанова. — Если я не проведу с вами ночь, то не знаю, что со мной будет завтра.

Киттен посмотрела на него со всей своей детской самоуверенностью:

— Что это ты задумал?

Казанова достал порошок из кармана и вдохнул по несколько раз в каждую ноздрю.

— Думаю, пора подзарядиться, — заметил он и, посмотрев на меня, добавил: — Хочешь?

— Нет, спасибо. Предпочитаю полагаться на объективность своего обоняния.

— А я нет! — воскликнула Киттен и, взяв щепотку, принялась набивать нос кокаином.

Казанова захохотал и пересыпал порошок из одной коробки в другую, поменьше. В это мгновение кто-то взял меня за руку. Я оглянулся и опять увидел Дженни.

— Слушай, Чарли, не хочешь потанцевать? Тебе не нравится эта музыка?

— Ух, ты! Чарли, это что, новое открытие?

Казанова вскочил с дивана и встал между нами, схватив одной рукой Дженни за плечо, а другой — меня за руку. Дженни оттолкнула его, но он опять в нее вцепился.

— Данте Казанова, — представился он.

— Очень рада, — отозвалась девушка и снова оттолкнула его. — Мне надо идти, — резко сообщила она.

Казанова широко улыбнулся:

— Ну а перед тем как ты уйдешь… как насчет хорошего траха в эту ночь?

Я ожидал, что Дженни тут же отвесит ему оплеуху, но она, прищурившись, выпалила: — Хорошего траха тебе в эту ночь! Киттен и Зули разразились веселым смехом. Но Казанова нахмурился. Было видно, что он недоволен, но все же приличия ради заставил себя улыбнуться. Дженни тоже улыбнулась и пошла прочь. Я догнал ее, и мы стали танцевать. Но я уже так устал к тому времени, что двигался автоматически, как в полусне.

ПУДРА В ПАРИЖЕ

К тому времени, когда мы прибыли в Париж, я уже привык и к новому поясному времени и к своим обязанностям, в которые входила необходимость разрешать множество нелепых проблем, успокаивать истерические выпады девушек, ограждать их от всех сортов маньяков, торговцев наркотиками, сводников и сутенеров, а также от чрезмерного злоупотребления ночными развлечениями, пагубно сказывающимися на их дневной работоспособности. Во многих отношениях я бы гораздо лучше чувствовал себя, если бы смог потратить большую часть времени не на эти бдения, а на тренажерный зал и здоровый сон, но Роттвейлер требовала выполнения ее поручений очень жестко и не соглашалась уступить даже толику из моего рабочего времени. «Не своди с них глаз, Чарли, в этом городе все становятся немного помешанными!»