Факторизация человечности (ЛП)

Но всё же это был не конец.

Не совсем.

Кайл плакал, когда умерла его дочь.

Он плакал от гнева, злясь на то, что она сделала.

Он плакал от негодования, не в силах понять.

Но он не оплакивал её.

И внезапно его глаза наполнились до краёв, и слёзы пролились наружу.

Теперь он плакал о ней самой — только о ней самой. От печали о её прекрасной жизни, оборвавшейся так рано, обо всех хороших вещах, что были в её жизни, и других, которые могли быть, но которых не было и никогда не будет.

Он плакал так горько, что его глаза закрылись, и перед внутренним взором появилась внутренняя поверхность конструкта.

Но он ещё не закончил.

Он, наконец, понял, зачем Хизер привела его сюда и что он должен сделать.

Он вытер глаза и снова открыл их. Психопространство снова сформировалось вокруг него с чёрным гексагоном Мэри посередине.

Он сделал глубокий вдох и выдохнул, чувствуя, как много сдерживаемых ранее чувств выходит наружу с этим выдохом.

И тогда он произнёс всего одно слово, тихое, но идущее от самого сердца.

— Прощай.

Он позволил его тихому эху несколько мгновений звучать у себя в голове. Потом он снова закрыл глаза, протянул руку вперёд и коснулся кнопки «стоп», готовый, наконец, вернуться в мир живых.

35

Кайл разблокировал кубическую дверь. Хизер явно стояла рядом — он почувствовал, как её руки подхватили дверь с другой стороны.

Он свесил ноги с края полости и выбрался наружу. Хизер смотрела на него; без сомнения, она заметила, что он плакал.

Кайл сумел заставить себя слабо улыбнуться.

— Спасибо, — сказал он. Его дочери в комнате не было. — А где Бекки?

— Ей пришлось уйти. Они сегодня вечером договорились встретиться с Заком. — Кайл обрадовано кивнул. Он видел обеспокоенность на лице Хизер — и он внезапно понял, чем она обеспокоена. Она, разумеется, знала его, а в последнее время узнала по-настоящему. Она должна была понять, что прежде, чем искать тёмный гексагон Мэри, он наверняка заглянул в голову жены. Выражение лица Хизер — такое он уже видел, много лет назад, когда они впервые занимались сексом при свете, а не возились впотьмах. Он впервые увидел её голой. И тогда она выглядела в точности как сейчас: смущённой, опасающейся, что она не соответствует тому, что он себе вообразил, но тем не менее такой соблазнительной.

Он раскрыл объятия, обхватил её и обнял так крепко, что стало больно.

Минуту спустя он выпустил её. Кайл взял её за руку и обвёл указательным пальцем обручальное кольцо.

— Я люблю тебя, — сказал он и посмотрел ей в глаза. — Я люблю тебя и хочу провести остаток жизни, познавая тебя.

Хизер улыбнулась ему — и своим воспоминаниям.

— Я тоже тебя люблю, — сказала она, впервые за последний год. Их лица сблизились, и они поцеловались. Когда их губы разомкнулись, она снова сказала: — Я правда тебя люблю.

Кайл кивнул.

— Я знаю. Я в самом деле знаю.

Однако лицо Хизер помрачнело.

— Мэри?

Он какое-то время молчал, потом сказал:

— Я примирился.

Хизер кивнула.

— Это невероятно, — сказал Кайл. — Надразум. Совершенно невероятно. — Он снова помолчал. — И всё же…

— Что?

— Помнишь профессора Папино? Какими познавательными я считал его занятия? Он научил меня многому в квантовой физике — но я никогда не понимал её, не во всей её глубине. Всё время что-то мешало. Но сейчас всё обрело смысл.

— Как?

Он развёл руками, словно раздумывая, как это объяснить.

— Ты знаешь про кота Шрёдингера?

— Слышала такой термин.

— Это простой мысленный эксперимент: ты закрываешь кота в коробке вместе с пузырьком ядовитого газа и триггером, который выпускает газ в случае квантового события, вероятность наступления которого в течение последующего часа равна в точности пятидесяти процентам. Сможешь ли ты через час определить, не открывая коробки, жив кот или мёртв?

Хизер нахмурилась.

— Нет.

— «Нет» — правильный ответ. Но не потому что ты не можешь сказать, так это или иначе. А потому что это никак. Кот не жив и не мёртв, а является суперпозицией волновых фронтов — смесью двух возможностей. Только факт открывания коробки и заглядывания внутрь заставляет волновой фронт реализоваться в конкретную реальность. Это квантовая механика: ничто не определено, пока не подвергнуто наблюдению.

— Ладно.

— Теперь предположим, что я заглядываю в коробку первым, вижу, что кот всё ещё жив, и снова её закрываю. Через несколько минут приходишь ты, открываешь коробку и смотришь в неё, не зная, что я перед этим уже в неё заглядывал. Что ты увидишь?

— Живого кота.

— Именно! Моё наблюдение сформировало реальность и для тебя тоже. Это долгое время было одной из проблем квантовой механики: почему наблюдение единственного наблюдателя создаёт конкретную реальность для всех одновременно? Ответ, разумеется, состоит в том, что каждый является частью надразума, так что наблюдение, производимое одним человеком, есть наблюдение, производимое всеми людьми — в сущности, квантовая механика требует наличия надразума для своего функционирования.

Хизер сделала впечатлённое лицо.

— Интересно. — Пауза. — Так что мы теперь будем делать?

— Расскажем миру, — ответил Кайл.

— Надо ли? — спросила Хизер.