Фактотум

Я работал вместе с толстым дядечкой небольшого росточка, с обвисшим брюшком. У него были старинные карманные часы на золотой цепочке, толстые пухлые губы и вечно угрюмое выражение на мясистом лице. Он носил жилет и зеленые солнечные очки. Его моршины не были ни характерными, ни фактурными; лицо наводило на мысли о том, что его сложили, как лист плотной бумаги, в несколько раз, а потом кое-как разгладили. Он носил башмаки с квадратными носами, жевал табак и постоянно сплевывал тонкую струйку коричневой слюны в плевательницу, которую держал под столом.

— Мистер Белджер, — сказал он, имея в виду редактора, которому явно не помешало бы выспаться, — мистер Белджер изрядно потрудился, чтобы поставить на ноги эту газету. Он хороший мужик. Мы были на грани банкротства, а когда он пришел, дела сразу наладились.

Он посмотрел на меня.

— Обычно на эту работу берут студентов.

«Жаба ты, вот кто», — подумал я.

— Я имею в виду, — продолжал он, — что студенты, они же еще где-то учатся. И пока ждут, когда их позовут, могут спокойно читать учебники. Вы где-нибудь учитесь?

— Нет.

— Обычно на эту работу берут студентов.

Я вернулся в свою комнатушку и сел за стол. Комната была маленькая, сплошь заставленная металлическими шкафами с выдвижными ящиками. В ящиках лежали цинковые клише, которые использовались для набора объявлений. Еще там были самые разные штампы с именами и товарными знаками заказчиков. Толстяк с мятым лицом кричал мне: «Чинаски!», и я мчался к нему выяснять, какое именно клише и какой именно штамп нужны ему для набора. Часто меня посылали в наборный цех конкурирующей газеты, чтобы взять у них штампы и литеры, которых не было у нас. Мы тоже одалживали им штампы. Мне нравились эти прогулки. Я нашел одно милое местечко в переулке неподалеку от редакции, где стакан пива стоил пять центов. Толстяк дергал меня не часто, и я почти не вылезал из пятицентовой пивной, превратившейся в мой второй дом. Толстяк начал по мне скучать. Поначалу он просто недобро поглядывал на меня. А потом все же поинтересовался:

— А где ты был?

— Пиво пил.

— На эту работу обычно берут студентов.

— Я не студент.

— Наверное, вам придется отсюда уйти. Мне нужен кто-то, кто будет здесь постоянно.

Толстяк отвел меня к Белджеру, который выглядел так же устало, как всегда.

— Это работа для студентов, мистер Белджер. Боюсь, этот парень нам не подходит. Нам нужен студент.

— Хорошо, — сказал Белджер. Толстяк утопал прочь.

— Сколько мы вам должны? — спросил Белджер.

— За пять дней.

— Хорошо. — Он подписал какую-то бумажку и протянул ее мне. — Вот, получите деньги в кассе.

— Послушайте, Белджер, этот старый придурок — он настоящая жаба.

Белджер вздохнул:

— Господи, а то я не знаю?!

Я пошел в кассу.

Глава 7

Мы все еще в Луизиане. Впереди — долгий путь поездом через Техас. Нам выдали консервы, но не дали, чем их открыть. Свои банки я составил на пол и прилег на деревянной скамье. Остальные ребята собрались в переднем конце вагона: сидели все вместе, болтали, смеялись. Я закрыл глаза.

Минут через десять я вдруг почувствовал, как пыль поднимается сквозь шели между деревянными планками. Это была очень старая пыль, гробовая пыль — от нее пахло смертью. От нее пахло чем-то таким, что было мертвым уже давно. Она проникала мне в ноздри, оседала на бровях, пыталась забраться в рот. Потом я услышал, как кто-то дышит, тяжело и натужно. Сквозь щели я разглядел человека, скорчившегося под сиденьем. Он выдувал пыль мне влицо. Я приподнялся и сел. Человек выбрался из-под скамьи и рванулся в передний конец вагона. Я вытер лицо и уставился на этого мужика. Мне как-то не верилось, что все это происходит на самом деле.

Я услышал, как он быстро проговорил, обращаясь к ребятам:

— Если он подойдет, вы мне поможете, ладно? Обещайте, что вы мне поможете…

Они обернулись ко мне. Я снова лег на скамье. Мне было слышно, как они говорят:

— А что с ним не так?

— Кем он себя возомнил?

— Вообще ни с кем не разговаривает.

— Сидит там один, сам с собой.

— Вот козел. Ладно, приедем на место, мы с ним разберемся.

— А ты с ним справишься, Пол? По-моему, он законченный псих.

— Если я не смогу, значит, не сможет вообще никто.

Но я его сделаю.

Потом мне захотелось пить, и я прошел в передний конец вагона, где стоял бак с водой. Когда я проходил мимо них, они разом примолкли. Молча они наблюдали, как я пью воду. Когда я вернулся на свою скамейку, они продолжили разговор.

Поезд часто останавливался — и ночью, и днем. На каждой станции была зеленая рощица и небольшой городок неподалеку. И практически на каждой станции кто-то «терялся». По одному или по двое.

— Какого хрена, опять? Где Коллинз и Мартинес?

Бригадир брал свой блокнот и вычеркивал имена.

После какой-то там остановки он подошел ко мне.

— Ты кто?

— Чинаски.

— Едешь с нами или чего?

— Мне нужна работа.

— Ага. — Бригадир отошел.