Факты, страны, века

А каково вести дела с японцами, которые не имеют привычки говорить "Нет"? Не то чтоб они не отказывали никому и ни в чем - давно бы им конец пришел. Просто вместо "Нет" они говорят: "Ваше предложение чрезвычайно меня заинтересовало. Я не имею возможности решить этот вопрос немедленно, но в ближайшее время, может быть, даже послезавтра, или на этой неделе, рассмотрю его самым благожелательным образом". Японец понимает, что ему бесповоротно отказано, не менее вежливо благодарит и уходит. А европеец или американец радуется согласию партнера, недовольно думает: "Ну и копуши эти азиаты - не могут сразу решить, раз уж им это так нравится", и приходит послезавтра! Японец про себя думает: "А ведь правду говорят об этих гайдзинах (иностранцах) - более беспардонных людей я в жизни не видал" и на вопрос: "Когда ж мы заключим сделку" отвечает крайне грубо - обещает все решить через три дня, когда вернется его зам, и переселяет гостя в самый роскошный номер отеля, причем за свой счет. Японцу, бедолаге, даже неудобно, что он так унижает этого варвара, но через день он, совершенно уверенный, что после такого афронта нежеланный гость носа к нему не покажет, вдруг застает его в своей приемной, сердито внушающего его секретарше, что коль уж ее шефу так приспичило с ним сотрудничать, пусть уж примет его немедленно, а то он и так из уважения к нему теряет время. "Ну я тебя!" - думает потомок самураев и поступает с назойливым гостем, как и с кровным врагом не поступил бы - везет в дорогущий ресторан и заказывает гейш, вообще целого состояния стоящих. Поскольку для японца такое отношение к контрагенту - плевок в лицо, а для европейца - признак крайней заинтересованности, граничащей с угодничеством и раболепием, узел затягивается туже. Когда его кто-то развяжет (скорее всего, разорвет), уже невозможно переубедить японца (европейца) в том, что эти европейцы (японцы) - люди крайне неискренние, невоспитанные и фальшивые.

А отношение к пространству и времени? У каждого народа есть свои понятия о том, на каком расстоянии можно находиться от собеседника. В результате контакт, скажем, англичанина с греком на каком-то светском приеме представляет собой забавное зрелище - нечто вроде вальса, когда грек приближается, англичанин отодвигается, и так до тех пор, пока грек не загонит англичанина в угол и не начнет втолковывать ему все, что он пожелает, даже не замечая того, что его собеседнику, мягко говоря, некомфортно. Ведь по его представлениям второй человек на таком расстоянии от него возможен только во время интимной связи или при драке, и коль скоро первое на этом приеме еще менее возможно, чем второе, чувство ожидания удара его не покидает вне зависимости от содержания беседы.

Это еще если оставить вопрос о темпе беседы и интенсивности жестикуляции. А ведь он у разных народов очень различен, и убедить, скажем, норвежца, что перед ним не психопат, тараторящий, как балаболка, и размахивающий попусту руками, а совершенно нормальный итальянец, тоже удается не всегда и не сразу. На тель-авивском рынке людей европейского воспитания тоже несколько шокируют отчаянные вопли торговцев марокканского просихождения, расхваливающих свой товар. По их понятиям, так вопить можно только при непосредственной угрозе жизни. А предки марокканских евреев сотни лет жили в условиях жесткого естественного отбора, где торговец, вопящий чуть потише, вообще не привлекал покупателей, умирал от голода и не оставлял потомства. Так что вопить они будут еще долго.

А насколько различно представление разных народов о красоте? Страсть европейцев к стройным женщинам непонятна ни арабам, давно приученным к мысли о том, что после смерти их будут услаждать в раю не какие попало гурии, а непременно толстые блондинки (не зря арабы говорят о красавицах: "Она красива, как полная луна"), ни африканцам и жителям Океании, откармливающим к свадьбе невесту, как гусыню. А как вам практикуемые в той же Африке искусственное вытягивание мочек ушей где-то до подмышек, нижней губы чуть ли не до подбородка или шеи до такой степени, что без специальных поддерживающих колец бедная дама и ходить-то не может? Плачут, бедолаги, но терпят - иначе сочтут уродиной и замуж не возьмут. Как не брали китаянок, не бинтующих в детстве ноги, чтоб добиться такого размера ступни, при котором можно ходить, только мелко семеня. Назовете это уродством - сочтут дикарем, не имеющим чувства прекрасного.

Причем чем менее культурен собеседник, тем резче он выражает свое отвращение к непривычному - это уж как водится. Типично обезьянья реакция: "вижу чужого - боюсь чужого - ненавижу чужого - стараюсь убить чужого". И избавляемся мы от этого с величайшим трудом и тысячелетиями - еще в Древней Греции, колыбели культуры, славили, ка чудо гостеприимства, города, где было принято не убивать приставших к их берегам путников, более того - отпускать их живыми, здоровыми и неограбленными, не обращая в рабство. Слава Богу, это теперь относительно общепринято - всего 2000 лет прошло. Да и то не всюду и не всегда.