Факультет боевой магии. Сложные отношения

Контроль над даром вернулся быстро, к тому же полностью восстановилась рука. И поэтому впервые за долгое время я могла чаровать легко и бойко — это было очень важно, учитывая, что все по-настоящему полезные артефакты у меня конфисковали. Больше всего я скучала по артефакту невидимости, отданному Годфриду. И почти все свободное время потратила на создание аналогичного. Теперь это был не вязаный шарф — в нем было бы неудобно. В этот раз я вышила на большом платке из тонкого шелка нежные лилии, вплетя чары в окаймляющий их узор. Только магию пока не активировала, чтобы не привлекать внимание. Помимо платка и броши Ирмы у меня была всего пара защитных колец — чувствовала я себя почти голой, но выбора особого не было.

Я укрыла девушку одеялом и вернулась к себе.

— Спасибо, фрау Шелл, — кивнула кормилице. — Можете идти. Заберете ребенка через час. Я неважно себя чувствую и нуждаюсь в крепком сне.

Из-за волнений или злоупотребления магией молоко у меня почти пропало. Поэтому пришлось воспользоваться услугами кормилицы, тихой и спокойной женщины из соседней деревни. Теперь, по крайней мере, я могла не опасаться, что Генрих будет голодать, если меня не будет с ним рядом.

Будто почувствовав мое внимание, малыш открыл глаза и требовательно на меня посмотрел. Ментальных способностей ни у него, ни у меня не было, но за полтора месяца я научилась распознавать его желания. Сейчас он просто хотел на ручки, и если не взять немедленно, крика не избежать.

— Вертишь мной не хуже своего папы, — проворчала, вынимая Генриха из люльки. Тот смешно сморщил носик, будто поняв мой упрек. Пришлось тут же исправляться: — Не хнычь, золотце. У меня кое-что для тебя есть.

На вид это был простой плетеный браслетик. И в то же время один из наиболее мощных и сильных артефактов, что мне приходилось делать. Подобный браслет, а затем ленточка для волос были когда-то и у меня в детстве. Оберег, созданный на основе древней семейной магии, — такой не научат делать в университете. И не подарят чужому человеку, только тому, с кем ты связан кровными узами, иначе защита просто не подействует.

Я повязала браслетик на ногу и, не удержавшись, поцеловала малышу пятку.

— Агу-у-у, — удивленно сказал он, попытавшись ухватить меня ручками за нос. — У-а?

Только сейчас поняла, что плачу. Впервые после Дельве. Не желая, чтобы Генрих видел меня такой, я уткнулась лицом в одеяло, давя рыдания. Сын что-то лепетал рядом, и казалось, что он пытается успокоить мамочку.

Мне так не хотелось покидать моего маленького, только начинающего постигать мир малыша. Но, оставаясь здесь, я не только предавала Рихтера, но и ставила под угрозу жизнь сына. Дважды он мог умереть, еще даже не покинув моей утробы. В университете, затем при аресте в Торнеме. В первый раз вместо меня погиб Петер, во второй — могли пострадать Годфрид и Эзра.

Оставаться с Генрихом рядом или тащить его с собой в неизвестность означало вновь подвергнуть его жизнь опасности. Как ни тяжело было признавать, но сейчас лучшее, что я могла сделать, — это оставить сына. Чтобы вернуться, когда перестану быть мишенью для врагов Мартина и ценной добычей для охотников за моим даром.

Надеюсь, это мне удастся. Потому что все потеряет смысл, если у меня не будет, к кому вернуться.

Дверь за моей спиной открылась.

— София? Ты плакала?

— Фрау Ратцингер, мне не хотелось бы сейчас… — Я откашлялась, прочищая горло. Снова повернулась к Генриху, поправляя на ноге браслет. — Вам стоит уйти. Мне пора кормить сына.

— Этим можешь отпугивать Вальтера, — отмахнулась менталистка. — Ты собираешься сбежать?

Конечно, тетя Мартина не могла не догадаться о моих планах. Отпираться было бессмысленно.

— Вам-то что? Не беспокойтесь, Генрихом я рисковать не буду.

— Меня беспокоит не только внук, но и ты. Думаешь, я не вижу, в каком ты состоянии? Наверное, я должна тебя остановить.

— Наверное? Странно слышать, что вы в чем-то сомневаетесь, фрау.

— У тебя есть повод меня недолюбливать, Софи. И… мы так и не поговорили о случившемся тогда. Если честно, я даже Мартину не все рассказала о причинах.

Молчание в ответ. Не то что мне не было любопытно, просто к чему ворошить прошлое?

— Я догадывалась о ваших отношениях с Рихтером. О том, что с договором не все так просто, — призналась тетушка Адель. — В нашем поколении магический брак уже был под запретом, но кое-какие знания о нем оставались. В юности меня едва не втянули в нечто подобное.

— Уже не с придворным ли менталистом? — вспомнила я встречу с веселым старичком, служащим Крейну.

— О, точно, ты его встречала… И про ритуал тебе Рихтер уже рассказал. Тогда ты должна понять, почему я так взволновалась, когда увидела вас двоих и осознала, какого рода связь между вами. Ведь это могло разрушить твой брак с Мартином. И… я запаниковала.

— Ребенок должен был удержать меня рядом с вашим племянником?

Менталистка кивнула.

— Теперь вижу, что ошибалась. Даже не так. Я поняла это гораздо раньше, но было уже поздно. Поэтому и промолчала.