Факультет боевой магии. Сложные отношения

Судя по состоянию Геллы, она не раз и не два пересекала линии ментального артефакта. Но светловолосого боевика чары даже не задели, хотя они с Геллой проходили ров вместе. Что наводило на подозрение, что девушку Тео использовал и как индикатор чар, и как щит. А может быть, и не только ее. Теодор Адорно оказался гораздо расчетливее и жестче, чем я ожидала.

— Ирма все испортила, — с досадой сказал юный маг, кинув взгляд в сторону поникшей фрейлейн Грохенбау, отдыхавшей в стороне от всех. — Ей не следовало сидеть и ждать меня. Она должна была покинуть полосу препятствий до того, как время кончилось. Тогда была бы ничья.

— Ирмгарда просто верила в тебя. До самого конца. Не очень рационально, конечно. Но это самый большой дар, Берт, — когда кто-то верит в тебя так сильно и искренне. Когда кто-то ждет.

Бертольд смутился и посмотрел на светловолосую девушку совсем другим взглядом.

— Она и так винит себя, что подвела группу и тебя, — подсказала я. — Иди поговори с ней.

— Ирма не любит, когда ее жалеют, — растерянно пробормотал юноша.

— Значит, ты неправильно это делаешь. Давай, не оставляй юную фрейлейн одну. А то не заметишь, как вместо тебя ее будет утешать другой.

— Мы не пара, если что, — нахмурился Берт, но, заметив, как один из старшекурсников подошел к Ирме, тут же вскочил. — Ладно, посмотрю, чтобы никто из этих упырей ее не обидел.

Глядя украдкой на пытающегося развеселить Ирму Бертольда, что было не так-то просто, учитывая, что сам Келлер отъявленный молчун, я внезапно ощутила острый укол тоски. И вспомнилось отчего-то, как точно так же Мартин сидел рядом со мной после того, как я чудом спаслась от алертийцев, успокаивая и утешая. И совсем-совсем не ворчал, что я сама во всем виновата и не стоило мне быть такой легковерной. А теперь… Плохо быть замужней фрау. Всем все должна, а права ни на что не имею. Даже в детстве дед мне столько не запрещал, сколько теперь запрещает Мартин. И в ошибки постоянно тычет носом — как щенка в лужу.

— Фрау Шефнер, вы что, плачете? — раздался сверху удивленный голос.

— Адорно, что за глупые фантазии, — пробормотала я и шмыгнула носом.

А ведь и правда плачу. Вроде бы и повода никакого нет, а слезы льются и не останавливаются, и на душе так тошно, что хоть в голос рыдай. Я панически оглянулась — не увидел ли кто еще, кроме старосты шестого курса. К несчастью, именно этот момент выбрал Триер, чтобы обсудить со мной результаты соревнования. О боги, если он увидит, как я лью слезы, он же не смолчит! Надо мной весь факультет смеяться будет!

Заметив мою панику, Тео схватил меня за руку, будто помогая подняться, и увлек к полигону.

— Фрау Шефнер, вы обязательно должны на это посмотреть. Когда мы прыгали через стену, я заметил кое-что странное. Помните, вы рассказывали про чары Тутто Ларсена?

— Какого Тутто Ларсена? — повторила я непонимающе.

— Ну того самого, который придумал чары Ландброка… И вот, сижу я, значит, на земле, смотрю на тела своих несчастных сокурсников, приземлившихся не слишком удачно…

Продолжая болтать какую-то несусветную чушь, Адорно завел меня за деревянную изгородь и, быстро выглянув, довольно улыбнулся.

— Отвязался. Триер терпеть не может все эти магические разговоры. Говорит, у него уши от них вянут. Как вы, в порядке?

— В полном. Что-то в глаз попало… наверное.

— Ну да, всякое бывает, — староста серьезно кивнул, протягивая мне неожиданно чистый, без единого пятнышка платок. И откуда он у него, если сам покрыт грязью с ног до головы?

Я вытерла щеки и нос и смущенно посмотрела на своего студента.

— Можно я вам потом его верну, хорошо?

— Хорошо, — послушно закивал он. — Так что случилось, фрау? Из-за чего вы так расстроились? У вас же все прекрасно получилось. Мои — просто в восторге. Особенно от туннеля со звуковыми эффектами. До сих пор в ушах звенит! Вы придумали?

— Нет, кто-то из студентов… Все нормально, Теодор. Правда. Простите, что увидели… что не должны были видеть. И спасибо, что не выдали.

Тео хмыкнул. Взгляд его был внимательным и каким-то задумчивым.

— Никогда не думал, что вы можете быть такой. Вы сохраняли впечатляющее хладнокровие, когда вам угрожал Яргер. Тогда я решил, что понял, почему глава службы безопасности выбрал именно вас как спутницу жизни.

— И почему же? — не удержалась я от вопроса.

— Я подумал, что вы такая же, как и он. Что в вашем сердце нет места обычным человеческим чувствам. Но вы другая, не правда ли? Увлеченная, бесстрашная… но гораздо, гораздо более уязвимая, чем кажетесь на первый взгляд. А это значит, что и Мартин Шефнер не столь уж бездушен, раз руководствовался в выборе жены не разумом, а чувствами.

— Я не понимаю вас, Адорно, — чуть более холодно ответила магу.

— И не надо. Я вымотан и несу полную чушь. — Теодор поднял бледно-голубые глаза к тускло-серому небу, будто пытаясь увидеть золотой диск солнца за тучами. — Слабости… их надо тщательно скрывать, фрау Шефнер. Иначе обязательно найдется тот, кто захочет ими воспользоваться. Не плачьте больше так. Даже если вам делают больно. Лучше верните эту боль тому, кто вас обидел.

— Мне станет легче?