Факультет хвостатой магии

Покосившись на кота и на кровать я решительно собрал остатки воли и повернулся к двери. Может, через стену? Не любят меня местные двери, почему-то. Или Училище обиделось? Надо будет почесать его как следует. Но потом.

Открываем. Не то, пустырь какой-то. Открываем снова. Нет, это не столовая. Открываем в третий раз.

– Слышь, сюда пошел, э?

Закрываем. Делаем вывод, что двери это не наш метод.

– Можно мне к Многоразу? Если он, конечно, не сильно занят?

Стена чавкнула, засасывая меня по сантиметру. Наверное, это выглядит жутко, тот я, который в Училище не попал и экзамена не прошел, стал бы вырываться и кричать. А я-этот просто терпеливо ждал. Стена, поняв, что реакции не будет, хлюпнула с недовольством и меня стало засасывать значительно быстрее.

– Эй-эй! Давай сюда.

Хоббит сидел за нашим столом и махал руками. Теперь в столовой было достаточно многолюдно, и не только «людно». Хотя свободных мест хватало; как там ректор говорил, «отсев выше ожидаемого»? Да и порядка поменьше. Мебель вот на проходе стоит и никто не убирает…

Не сбавляя скорости я шагнул на стул, по-киношному красиво переступил на спинку и дав ему опрокинуться плавно сошел с упавшего. Остановился. Для завершения образа чего-то не хватало, но чего именно пока непонятно. Так что я просто сбил щелчком пальца пылинку с плеча и двинулся дальше.

– Что, второй экзамен?

Многораз привычно понял все без объяснений.

– Ага, равновесие.

Он было напрягся, потом махнул рукой и молча подвинул ко мне кувшин.

– На мне только не практикуйся. Вон, на Мами лучше, ей даже полезно.

Девушка с мило-безумной улыбкой закивала. О чем это они? Это почесывание для кого-то, а равновесие все-таки больше для внутреннего применения. Кстати, большая разница с первым экзаменом, после того я знал практически все приемчики, а теперь изученное проявляется по мере надобности. Непонятно, но не раздражает.

– Ты что, отсюда не уходил?

– Нашел вот Мами, попросил ее усыпить моего задолбыша. Ей практика, мне отдых.

– Второй экзамен сдавать будешь?

– У меня вторым идут «Поисковые работы». Морально готовлюсь. А вот она – да.

Мами опять затрясла головой. Но что именно было у нее вторым экзаменом, не сказала. Может, ей отшибло что-то? Хорошо, у меня Пушок есть, а то сидел бы сейчас под кроватью и трясся. Хотя нет – меня бы оттуда вытащили пришелицы.

С потолка без напоминаний сползла капля, оставив на столе два подноса и очередной кувшин. Довольный хоббит разлил по стаканам, подвинул к нам, чокнулись. Выпили. Хмыкнули.

Мой стакан, когда я его поставил, оказался на самом краю. Нет, не нарочно… хотя может и так. Тяга была почти непреодолимой, но вот чего я не люблю, так это зависимости, так что с трудом оторвавшись от тары попытался завести светскую беседу:

– Что-то здесь нынче мало уныния. Все слабые духом пали?

Хоббит пожал плечами:

– Первый экзамен как испытание, жестокое и обрекающее. Первый шаг по тропе, с которой не свернуть. Изменение, после него ты понимаешь, что изменился и дороги назад нет…

Я перебил:

– То есть мои уши это навсегда?

Хоббит завис, потеряв мысль, а потом кивнул. И тут же осведомился:

– Куда ты их дел? Оторвали?

Я молча щелкнул пальцем по верхней пуговице рубашки. Многораз, приглядевшись, покачал головой.

– Рисковый ты. Ну да ладно – вы прошли настройку и она необратима. Первые экзамены, что бы ты не выбрал, всегда меняют внутреннее. Второй дает доступ к внешнему…

И как я могу повлиять равновесием на внешнее? Дотянувшись и не обращая внимания на что-то продолжающего говорить хоббита я качнул стакан пальцем. Мир дрогнул, но кажется, это все-таки мое восприятие. Качнул сильнее, стакан наклонился и снова вернулся в устойчивое положение. Нет, определенно, это во мне. Хотя Многораз выглядит знающим и почему-то ему веришь, значит как-то и в самом деле можно применить равновесный принцип непонятным пока еще способом. Все-таки первый профессор был куда более профессиональным, научил так научил. Хотя опять же – если «почесывание» было для внутреннего, то как же с «первый меняет тебя»? Кого чесать у меня внутри?

Слишком сильный толчок, стакан падает и начинает катиться по столешнице. Странно, это ведь тоже равновесие. Но в движении. И в полете. И даже все эти осколки на полу тоже часть равновесия стакана…

– Владыка, хватит посуду бить!

Я закивал, почти как Мами, пережидая, пока ветвящиеся миры соберутся воедино. Сильная штука. Забористая.

– О, наша железная дева грядет. Судя по походке, второй экзамен сдан.

Зинаида в самом деле шла тяжелым, обрекающим шагом. Воплощение возмездия, причем неотвратимого. И что-то в ней было таким неправильным, что я…

Не знаю, как это получилось, но металлическая фигура замерла. А затем сгребла за шиворот какого-то типа, слишком активно размахивающего руками, подняла в воздух и швырнула.

– Ну вот, теперь драка будет.

– Помогаем?

– Не путаемся под ногами. Ей надо душу отвести.

Это да, не у всех же есть мягкие котики. Кому-то приходится…