Факультет любви

Я взял одну размял и прикурил- нормально, едко, противно. Чем ближе было к отправлению, тем больше студентов доставали папиросы и сигареты. О, как! Перед вагоном курили уже все. Я поискал глазами Люду, ну, конечно! Филфак умудрился достать «Космос» – дорогущие и дефицитные сигареты! По громкой связи что-то сказали про десять минут до отправления, мы начали загружаться. С других факультетов тоже ребята поехали работать, но как я знал они ехали куда-то севернее, кажется в Лесосибирск, мы же ехали в Красноярск, на целлюлозный комбинат. Кого-то из химфака стошнило прямо на ступеньки вагона. Эээх! Химоза! Пить не умеют! Толстая проводница орала и грозилась всех высадить, но ей то начиналичитать похабные стихи, то огрызались незлобно, тошутили, в конце- концов её довели до слёз и она закрылась у себя в купе. Вагон был общий, матрасов не было, пахло жутко и было жарко. Кое-как уместившись и подложив под голову рюкзаки и сумки и мы двинулись в путь. Ну тут-то и началось! Кто-то захотел чаю, кто-то достал магнитофон, кто-то стал меняться местами целыми купе, где-то тренькала гитара, где-то явно нетрезвые парни не поделили третью полку, предназначенную для багажа. И все хотели жрать. Вот прямо все! Но была только выпивка. Много. Мы с парнями засадили ещё бутылку. Я нащупал в кармане спецовки кусочек батона и стал долго жевать, пока он не станет сладким, пока не разложиться на углеводы. Ну, по крайне мере так знакомая рассказывала с биохима. Противно запахло копченостями, которые тут же съедались, просто мгновенно! Наша бригада не буянила, не дралась, ни кого в окна не выкидывала, а значит, можно было залезть на полку и поспать. Сон не шел, зато по вагону ходили, шумели, постоянно спрашивали – а кто здесь лежит? дергали за ноги и уходили. Я достал Джека Лондона первую попавшуюся книгу, что схватил перед отъездом, и начал читать, в надежде заснуть на первой странице…

Кто-то аккуратно снял книгу с моего лица, я тихо храпел.

– Тааааак. Нажрался винища и спит! Фу! Ну и запах!

Я открыл глаза, Люда стояла рядом и листала книгу.

– Физмат читает Джека Лондона! Ищет приключения на страницах книги, вместо того, чтобы поинтересоваться, как девушке жестко лежать на этих полках без матраца.

Я оторопел и выпучил на Люду глаза, та даже внимание не обратила на окружающих и их смешки.

–Оу! Моё любимое!

Она села на столик, взяла книгу и начала читать с выражением трагический рассказ о друзьях-предавших друг друга. Гам и шум постепенно смолкли, гитара замолчала, перестали сёрбать чаем на всё купе, к нам подтянулись со всего вагона, зашикали друг на друга, невероятная тишина стояла в вагоне. Все слушали рассказ Джека Лондона. До окончания оставалась немного, пошла самая развязка. Люда закрыла книгу, закрыла глаза и продолжила читать наизусть, она рассказывала сцену смерти друзей- неудачников с таким проникновением, что у девчонок, слушающих её, потекли слёзы. Я же, свесив голову с верхней полки, бесцеремонно уставился на её обтягивающие джинсы.

– «….тогда он прислонился к двери и мягко сполз на пол». – закончила она, и все заметили как у неё уже давным-давно из глаз текут слёзы.

Этот миг перед овацией был настолько тихий, что перестали стучать колёса. А затем вагон вздрогнул, все захлопали, девчонки в улыбке сквозь слёзы кинулись к ней на шею. Парни качали головами и посмеивались, восхищаясь. Наверное, это всё-таки было высокое искусство, и для некоторых впервые. Когда немного все успокоились, кто-то крикнул, всхлипывая:

– Ещё!

Люда полистала книгу и начала читать про голодного боксера, проигравшего бой и оставившего свою семью без денег. Дочитав рассказ до середины, она опять закрыла книгу и глаза, из под которых начали капать слёзы. Она негромко рассказывала неудачный боксерский бой и трагические мысли боксера. В этот раз хлопали и громче и дольше, девчонки размазывали сопли и слёзы по лицу и громко сморкались, кто-то кинул шоколадку.

– Ещё!

– Неееее, всё! – сказала Люда.– Пожалейте мои нервы!

К Люде враскачку подошел наш ловелас Гена, и, тряхнув кудрями начал что-то шептать ей на ушко. У Гены была куча отработанных схем по съёму девчонок, и половина из них работала безотказно. Гена этим всегда кичился и нарочито ходил по институту с новой подругой чуть ли не каждый месяц. За это мы никогда не брали его с собой в компанию, а его подружек считали дурами и курицами. Он перестал говорить и посмотрел на Люду, взяв её за руку. На что Люда тоже что-то прошептала ему на ухо, причем сделала это достаточно громко, ну, и, понятно, все услышали, как она его послала. Генка вскинул брови – он редко проигрывал в таких битвах, ещё немного постоял, прикидывая, чем можно парировать, или можно нарваться. Тем временем Люда встала на стол и забралась ко мне на полку.

– Подвинься, – по свойски сказала она, и мне ничего не оставалось, как прижаться к стенке.

Вопрос с Генкой был закрыт окончательно, и по вагону прошел вздох удивления и хохота.

– Тааэээк, надо брать пример с бригадира, пора обзаводиться парой!

– Командиру самая лучшая досталась, ишь как читает! До мурашек!