Факультет общих преображений

– Она дома, родная, но пока ей запретили выходить куда-либо. Наказали за гулянки допоздна. – Резко отвернувшись, мой совершенно не умеющий врать отец, обратился к остальным. – Пора заняться делами. Рул, осмотри здесь все, может, удастся хоть какие-то следы его пребывания найти и опознать по ним гада. Остальные идемте со мной. Что-то неладное творится в округе, нужно разработать хоть какой-то план действий. А вы идите в нашу спальню и носу оттуда не высовывайте, ясно?

Мы с мамой слаженно кивнули и выскочили из моей комнаты.

Весь мой день снова прошел взаперти. Отец несколько раз заглядывал к нам, повторяя одно и то же:

– Потерпите еще немного, здесь самое защищенное помещение. Скоро все закончится.

Мамуля несколько раз не выдерживала и бегала на кухню, готовила что-то по– быстрому и возвращалась. А я все ждала, когда папа освободится, и мы сможем поговорить наедине. Есть не хотелось, читать тоже… Я все думала о Феньке, даже убедила себя, что папа не лгал, и подруга жива. У меня ведь куча платьев есть для нее, представляю, сколько восторга будет!..

Сон незаметно прокрался в мои мысли, потянул за собой, в этот раз сжалившись над моим измученным сознанием. Как же чудесно просто забыться, погрузившись в темноту и не помня больше своих невзгод и печалей. Но даже здесь не удалось надолго обрести душевный покой…

– Проснись, дорогая. Пора просыпаться. – Мамуля смотрела на меня и грустно улыбалась. – Извини, что пришлось разбудить тебя, но папа не дал нам больше времени. Я здесь собрала тебе кое-какие вещи, всё в этой сумке. Вставай, помогу надеть дорожное платье…

– Мама, что происходит?

– Что-то нехорошее, милая. Курт принял решение спрятать тебя на время. И я с ним полностью согласна. Это ненадолго, уверяю тебя! – Мамуля сама едва держалась, чтобы не заплакать. – Он сказал тебе неправду про Феню. Но это неправильно, ты должна знать… Ее нет больше, девочку утопили на болотах. Собаки нашли ее тело под утро… Это так страшно! Вы ведь всегда и везде вместе бегали…

Не удержавшись, мама все-таки заплакала, а я обняла ее, и, уткнувшись в родное плечо, испуганно зажмурила глаза. Внезапно медальон на моей шее ощутимо нагрелся, я напряглась и схватилась рукой за место, где он висел. Мама поняла мой жест по-своему:

– Мне тоже больно, родная, но время все лечит. Идем, – она поднялась и подала мне длинное черное платье. – Вот, это как раз подойдет для дороги. Надевай.

***

Выехали мы с отцом поздно ночью. Пару светляков он запустил вперед, нескольких прицепил прямо над нами и все равно возмущался, что света недостаточно. Меня всю обвешали бусами и браслетами, даже несколько пар клипс на уши прицепили. Не знаю, какое действие все эти вещи оказывают, но после моего облачения папа выглядел успокоившимся и обещал, что ни одна мерзкая дрянь нас обнаружить не сможет.

Я, сидя на лошади, усиленно старалась не скатиться на землю. Поминутно зевая и поминая лешего, оглядывалась по сторонам, силясь что-нибудь разглядеть. Вскоре я поняла, что полянка, где были недавно актеры, опустела.

– А куда девался шатер?

– Уехал.

– Давно? Разве они могли уехать после произошедшего без разбирательств?

Я догнала отца и поехала с ним бок о бок. Он нахмурился, отвернулся и стал с деланным интересом рыться в своей седельной сумке.

– Что ж, раз ты не рассказываешь, я узнаю от кого-то другого. Люди любят сплетничать, так что представляю, что они мне наговорят…

– Уехали они все! Правда, недалеко.

– Что это значит? В Черемушки поехали? Или назад в город?

Папа немного помолчал, убедился, что я не отстала и продолжаю с любопытством смотреть на него, вздохнул и сообщил:

– До ближайшего леса, – махнув рукой куда-то влево, он тихо добавил, – а там на них напали неизвестные.

– Вот бедолаги! И как они теперь? Всё хорошо, я надеюсь?

Папа равнодушно пожал широкими плечами и, пришпорив коня, стал ускоряться, на ходу проговорив:

– Я не знаю. Вот приедет завтра специалист по некромантии из города – спросит.

Следующие несколько часов наша поездка напоминала гонку на выживание: я пыталась догнать отца, чтобы выяснить детали произошедшего, он злобно пыхтел и подгонял бедную лошадку вперед. Только, когда я стала выдыхаться и немного отставать, папа притормозил и поехал спокойнее. Медальон на моей шее по-прежнему нагревался, впрочем, я к этому стала привыкать – ни боли, ни дискомфорта он не причинял.

***

На небе уже забрезжил рассвет, когда вдали наконец показался город. Я сразу поняла, что едем мы в Мастивир – дорога-то знакомая, не раз нами изъезженная. А вот зачем нам туда? И где меня собрались прятать?

– Папа…

– Только не начинай сначала, Брианка, я устал и совершенно не в духе!

– Как скажешь, – крепко сжав в руках поводья, я старалась не давать воли эмоциям. Хотелось кричать и требовать объяснений, но с папой это совершенно бесполезно, здесь нужен иной подход. – Папочка, у меня во рту вдруг пересохло… Как представлю, что жить буду незнамо где, не знамо с кем…Как со мной обращаться будут? Я так буду волноваться за вас с мамой. Никогда без вас нигде не была, а тут такое! Хотя, кому какое дело…