Факультет убийц

Савченко Лена Факультет убийц

Пролог

В доме маленькую семью сторонились, переговариваясь между собой, и невольно косились в ту сторону, где находилась квартира № 122.

Под домом следует понимать подъезд. Само здание тянулось долго, проходным не было и жили в нем дружно, но ограниченно. Жильцы из соседних семи подъездов как-то не обращали внимание на странную паранойю людей и вообще старались не лезть. Как и было сказано — все общение заканчивалось между лестничными пролетами и дальше, как правило, не заходило. За всеми не уследишь: помимо того, что дом был длинный, высоту имел в 6 этажей. Для такого маленького городка редкость.

Тут царила какая-то вечно странная атмосфера уюта, все под рукой и рядом. Заречный можно было исходить вдоль и поперек часа за два, если охватывать еще и частные сектора по окраинам. Жили в основном, там людипреклонного возраста, молодые старались уехать куда-то, не видя шанса на развитие в захолустье. Может, он и имел под боком АтомнуюЭлектоСтанцию, может и получал там люд прилично, но кроме этого делать там было ровным счетом нечего.

Такая же масса обитала и в подъезде № 8, последнем в этом доме, формой очень схожим с уставшей змеей. Людей младше сорока лет найти было невозможно, опираясь, по крайней мере, на внешние параметры.

После работы или в выходные они могли запросто позвать соседей на ужин, поговорить о последних событиях города (хотя мало чего там происходило, если честно), немного посплетничать, выпить бокал, стакан или рюмку другую и разойтись по своим.

В выше упомянутой квартире тоже жила пожилая пара, честно заслужившая хорошую пенсию, почему-то ее не получающая, как и многие. Но им хватало на жизнь, так что старички не жаловались. В середине октября 2001 годаони внезапно куда-то пропали. Не попрощавшись ни с кем, не оставив записки на двери, ни ключей под ковриком. Просто Зинаида Михайловна с утра не вышла в магазин, соседи забеспокоились. Дверь в ответ на упорные звонки и стуки не открылась, вызвали милицию. Люди в форме вскрыли замок, но только руками развели — в квартире не нашлось никакого следа пребывания прошлых жильцов. Осталась только мебель, да кухонный гарнитур, вместе с посудой. Ни одежды, ни цветов на подоконнике, кошка тоже отсутствовала.

— Съехали они, граждане, а вы тут панику разводите.

Единственное, что услышали люди, потом дверь вернулась в исходное положение и стражи порядка покинули подъезд, подняв ворота курток на улице, пряча шею от проливного дождя.

На следующий же день туда въехала молодая женщина странного вида, по мнению проживающих в подъезде № 8. В первый раз увидели ее в подъезде поздним утром — может это и случилось бы позже, если не грохот, вызванный падением часов с маятником и отборной руганью.

На шум начали открываться двери, высовываться любопытные лица и представилась им следующая картина: двое бугаев пытаются поднять предмет мебели, с чудом не разбившимся стеклом и вообще кажется без царапинки, а на все это дело с высоты 6 ступенек от лестничного пролета смотрит странно одетая девица. Белоснежную, явно свободную, рубаху поддерживал туго утянутый корсет из кожи. Брюки наоборот были в обтяжку, наверняка тяжелые сапоги до колена без каблука, вишенкой на тортике служил кинжал на правом бедре, который крепился на ремнях.

— Простите, вам может помочь? — некий крепкий для своего возраста человек выступил на холодный кафель, оценивающим взглядом окидывая все это действо. В домашних трениках и тапочках, он принес с собой едва заметный запах сигарет и тоску по чему-то давно забытому.

— Спасибо, не нужно, сами дотащат, — с улыбкой женщина обернулась. Старичка как ветром сдуло, дверь за ним захлопнулась, как и все остальные, оставив троицу в гордом одиночестве. Она рассеяно пожала плечами, поднявшись на еще одну ступень: и чего они?

— Ирина, вы бы шрам свой… — высунулся один горе работник из-за часов, осторожно показывая полусогнутым пальцем на свой глаз.

— Помолчи, — фыркнула она, осторожно шевеля пальцами руки, даже не поднимая ее и ощущая противное покалывание в полосе через все лицо. Через несколько секунд от некогда страшной раны, оставленной ныне хорошим приятелем не осталось и следа.