Факундо

Доминго Фаустино Сармьенто Цивилизация и варварство Жизнеописание Хуана Факундо Кироги а также физический облик, обычаи и нравы Аргентийской Республики

Издание подготовил

В. Б. ЗЕМСКОВ, Н. С. ПОПРЫКИНА

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ АВТОРА

После выхода в свет этого сочинения я получил от нескольких моих друзей замечания, касающиеся некото­рых фактов, о которых в нем идет речь. Определенные неточности непременно должны были вкрасться в работу, писавшуюся в спешке, вдали от места событий[1] и на тему, которой ранее никто не касался. Поскольку мне пришлось сопоставлять события, происходившие в раз­ное время в различных и глухих провинциях, справлять­ся у непосредственных очевидцев, просматривать небреж­но набросанные заметки[2] и вспоминать мои собственные впечатления, то нет ничего странного, если аргентинский читатель иногда заметит отсутствие какого-либо извест­ного ему эпизода или засомневается в верности того или иного имени или даты, оказавшихся измененными или не на том месте.

Однако я должен разъяснить, что упоминаемые мною значительные события, которые служат основой для мо­их пояснений, изложены с совершенной точностью, и это могут подтвердить имеющиеся документы.

Возможно, придет время, когда, освободившись от за­бот, что торопили автора при написании этой книжки, он вновь обратится к ней, чтобы переработать ее, осво­бодив от невольных отклонений и подкрепив многочи­сленными официальными документами, о которых сейчас лишь вскользь упоминается.

1845

* * *

On ne tue point les idees

Fortuol [3]

.

В конце 1840 года я покидал свою родину, изгнан­ный из милости, измученный, весь в синяках и ссади­нах — следах побоев, которые получил накануне в одной из кровавых вакханалий, устроенных солдатней и бандитами-масоркерос[4]. Проезжая мимо термальных источни­ков Сонды[5], в одной зале под изображением славного герба родины, нарисованного там мною в более радост­ные дни, я написал углем такие слова:

On ne tue point les idees.

Власти, которым сообщили об этом, направили комис­сию для расшифровки этих иероглифов, содержавших, как утверждалось, бесстыдные оскорбления, ругательст­ва и угрозы. «Гм,—было сказано после ознакомления с переводом,—что же это означает?..»

А означало это просто-напросто то, что я уезжал в Чили, где сияло еще солнце свободы,— оттуда я намере­вался направить свет его лучей по другую сторону Анд. Те, кому известна моя деятельность в Чили, знают, сдержал ли я свое слово.

ВВЕДЕНИЕ

Ja demande a l'historien l'amour de l'humanite ou de la liberte; sa justice impartiale ne doit pas etre impassible. Il faut, au contraire, qu'il souhaite, qu'il  espere, qu'il souffre, ou soit heureux de ce qu'il raconte.

Villemain

[6]. Cours de litterature[7].