Фалак

— Я не кровожаден… Мой дед завещал мне: не всякая шея стоит того, чтобы тупить о нее меч султана… Отведи его за ворота, Камариддин. Пусть сам аллах покарает нечестивца…

Камариддин кивнул служителям, и они бросились к дервишу.

Шамсибек торопливо проговорил:

— Почтенный, у меня есть просьба к великому шаху…

— Что такое?

Молодой человек достал из-за пазухи свернутое трубочкой письмо. Увидев печать султана, сипах сейчас же взял письмо из рук Шамсибека и с почтением поднес его Улугбеку.

Пробежав глазами несколько строк, султан поднял глаза на молодого человека:

— Так ты и есть Шамсибек, сын Исмаила-Хаджи?

Вместо ответа юноша еще раз поклонился. Улугбек передал письмо писарю и, облокотившись на подушку, спросил:

— Почему ты сопровождаешь дервиша?

— Мы односельчане, повелитель. К тому же мы вместе учились.

— Ну и выучились. — Улугбек с хитрой усмешкой оглядел окружающих. Один занимается подстрекательством к бунту, а другой обманывает легковерных…

Большие и малые чалмы важно закивали.

— Но, может быть, это чья-то выдумка, что ты умеешь превращать медь в золото? — продолжал султан.

— Нет, покровитель наук… Я действительно могу превращать медь в золото…

— Велики ли те богатства, что ты собрал, обманывая людей?

— Я никогда не использовал свое искусство для обогащения. Если бы ваши слова об обмане были правдой, то мои сокровища превосходили бы казну повелителя вселенной… Но всякий раз, когда я приступал к работе, мой дед, наставивший меня в великом искусстве, читал следующие строки:

Беспечно не пил никогда я чистого вина,
Пока мне чаша бед была не подана.
И хлеб в солонку не макал, пока не насытился
Я сердцем собственным своим, сожженным дочерна.

На губах Улугбека промелькнула добрая улыбка. Поглаживая бороду, он обратился к одному из окружавших его сановников:

— Ваша проницательность, почтенный, достойна похвалы. Мы не ошиблись в этом юноше.

Улугбек дотронулся до плеча Шамсибека и представил молодого человека присутствующим. Обернувшись к сипаху, который стоял в ожидании приказаний, султан сказал:

— Камариддин, ты захватил моего гостя — поручаю его твоим заботам. Своди Шамсибека в баню, дай новую одежду. И после того как он отдохнет, приводи его на вечернюю беседу.

Сипах и его подопечный поклонились и, не смея повернуться к султану спиной, долго шли пятясь.

На этот раз Камариддин повел Шамсибека не к Чилустуну, а в глубину сада. Миновав большой цветник, они вышли к овальной площадке, посреди которой бил фонтан. Косые лучи заходящего солнца, дробясь в струях воды, рассыпались жемчужными брызгами над кустами роз. В стороне от фонтана на устланной коврами суфе сидел Улугбек. Он был погружен в чтение огромного фолианта.

Шамсибек остановился поодаль, не желая мешать султану. Но Камариддин шепнул:

— Шахрияр сам распорядился привести тебя. Иди.

Молодой человек приблизился к суфе и преклонил колени.

Улугбек поднял голову. Теперь он был одет в простой желтый халат и походил скорее на учителя медресе, чем на самодержца.

Шамсибек поцеловал край его халата. Султан молча указал юноше место возле себя и жестом отпустил Камариддина.

— Сегодня ночью Миррих [14] начнет приближаться к Земле, — сказал Улугбек. — Я и мои астрономы готовимся к этой встрече. Но, пока звезды не усеяли небо, у меня есть время для более близкого знакомства с тобой.

— Моя жизнь принадлежит вам, повелитель.

— Когда мне донесли о тебе, то сказали, между прочим, что ты заблудший безбожник… Чем вызваны эти слова?

Шамсибек молчал некоторое время. Потом, несмело глядя на султана, сказал:

— Я прочел «Проделки пророков» и «Хитрость лжепророков» и объяснил смысл этих книг некоторым друзьям.

— Ты осквернил святые имена пророков?

— Я по-своему истолковал мысли учителя, и только.

— Ты сказал: учителя… Прошло четыре сотни лет с тех пор, как Абу-Бакир Мухаммед ар-Разий переселился в селенья праведных. Абу-Райхан Беруни изрек о нем немало драгоценных слов… Да, это достойный наставник.

Шамсибек бросил невольный взгляд на книгу, лежавшую перед султаном. Улугбек заметил его любопытство и, улыбнувшись, сказал:

— Это «Канон Масуди» Абу-Райхана. А вот здесь, — он указал на невысокий восьмигранный столик, заваленный книгами и пергаментными свитками, — здесь ты видишь «Аль-Мажистый» Батлимуса… [15]

— Ар-Разий — ученый, достойный сразиться на поприще знаний с Батлимусом, Афлатутоном и Аклидусом! [16] повинуясь наплыву чувств, воскликнул Шамсибек.

— Ты сказал правду! — похвалил Улугбек, не обратив внимания на то, что молодой человек перебил его. — Похвально, что ты назвал ар-Разия своим учителем. Сам великий Ибн-Сина склонялся перед этим славным именем… Но мало, к сожалению, осталось тех, кто идет по стопам мудрого…

— Зато немало тех, кто ревностно служит астрономии…

Султан пристально посмотрел на юношу. Решив, что произнес нечто неуместное, Шамсибек поднялся со своего места и попросил прощения за дерзость. Улугбек жестом приказал ему сесть.