Фальдийская восьмерка (СИ)

Затаившихся чудиков в зале не было, либо они устрашились и попрятались. Зато там были аляповатые картины с фруктами, полукруглый, накрепко сведенный к полу стол и обломки напольной фалгарны, которую закрепили не столь надежно. Инструмент укоризненно топорщился гнутыми трубками, напоминая то ли скрюченную спазмом кисть руки, то ли высохший куст пустырника. На фалгарну Брак посмотрел с жалостью – видеть сложный инструмент в столь плачевном состоянии было обидно. Изготавливать их тяжело, учиться играть и того сложнее. Трубки из девяти различных металлов пели на разные голоса при ударе по ним, а опытные музыканты еще и меняли температуру трубок на ходу, пользуясь для этого баком с водой и собственными способностями. Теперь же разлитая из пробитого бака жидкость насквозь промочила облезлый ковер и собралась в глубокую лужу в углу комнаты. Там же пестрели красно-белым влажные куртки мертвецов.

В дальней части комнаты, скрытая от остального помещения высокой перегородкой, стояла огромная конструкция из стекла и металла. Падения она тоже не пережила – хрупкие емкости и бутыли странных форм, причудливые спиральные трубки – все превратилось в обломки. Металлические части пострадали куда меньше, они-то и позволили Браку догадаться о предназначении устройства. Именно здесь создавался летучий газ, собирался в высоком, под потолок, баке, после чего по трубам отправлялся прямиком в баллоны. Некогда величайший секрет Старого Света выглядел обшарпанным и дряхлым. Отсюда же начиналась лестница, ведущая к люку на потолке – выход на крышу цепа.

Брак подавил в себе желание немедленно залезть в недра устройства. Какие бы эйносы оно не скрывало, это подождет. Впереди еще шесть неисследованных дверей, а желудок уже давно намекает на пожрать – последний сухарь он получил вчера вечером. К тому же, у парня все сильнее саднило горло, а в поминутное шмыганье носом вплелись отчетливые хлюпающие нотки. Сказалась вчерашняя ночь. Болеть вообще паршиво, но болеть одному, без еды и нормального теплого места для спанья – паршиво вдвойне. Остается только надеяться, что это обычный насморк, а не что-нибудь серьезное.

За первой, незапертой дверью Брака ждало разочарование. Небольшая комната оказалась обычным жилищем для одного, к тому же почти необжитым. Узкая койка в углу, круглое застекленное окошко, стол и стул. К потолку сведена дырявая колба светильника. Сбоку от двери примостился латунный умывальник, над которым уныло нависла изогнутая трубка крана. Вода была, но струйка лилась слабая, еле капала. Привлекали внимание разве что валяющиеся на полу нож и пара кастетов. Еще на стене висела шикарная кожаная куртка с многочисленными карманами, за которую еще неделю назад Брак не задумываясь отдал бы целую синьку. И плевать, что в нее можно упихать сразу двух одноногих калек – бывший владелец куртки был редкостным здоровяком. Самого его в комнате не оказалось, но валявшийся на первой палубе бородач по размерам как раз подходил, пока его гразги не обглодали. Куртку и нож Брак утащил на мостик, решив устроить жилище и склад именно там. Места больше, можно разводить костер, да и сбежать в случае чего есть куда. Комната такими достоинствами не обладала.

Остальные комнаты оказались копиями первой. Поминутно шмыгая носом и утирая сопли, Брак битых полчаса возился с замками, пытаясь заставить их открыться, но тщетно. Засовы деревянные, металла мало, да и конструкция незнакомая. Пришлось прибегать к древнейшему методу взлома, а именно – к грубой силе. Благо в зале нашелся изогнутый граненый ломик, при помощи которого и такой-то шарговой матери непослушные двери удалось расшатать и отжать. Пока расшатывал, пыхтя и обливаясь потом, удалось вспомнить, как называются такие комнатки. Каютами.

Брак эту страсть к диковинным, труднопроизносимым названиям не понимал. У клановых в этом плане все проще, если брать в пример обычный гигатрак. Если там жрут – это столовая. Готовят жрать – кухня. Спят – спальня. Окно это окно, дверь это дверь, а если в помещении срут, то это сральник. Удобно. Исключением оставались мостик и трюм, но это намертво прилипшее наследие первых гигатраков, которые сводили бывшие цеповые механики. Да и звучит солидно.

Каюты за второй и третьей дверью тоже разочаровали. Все те же комнатушки, правда куда более обжитые и похожие друг на друга. Куча мелких бытовых предметов, запасные комплекты красно-белой одежды со знакомыми нашивками на рукавах. На стенах – какие-то гравюры, исписанные мелким шрифтом тонкие металлические листы с многочисленными оттисками пальцев, незнакомые приборы. В одной из комнат обнаружился очередной труп – пожилой темнокожий мужчина в разбитых очках, с шикарными седыми бакенбардами и сломанной шеей. Падение застало его за столом, где до сих пор лежало залитое чернилами недописанное письмо, прилипшее к столешнице. Неровные буквы, рваные строчки… Брак с любопытством заглянул в письмо, но прочитать не смог – прописные буквы, выведенные трясущимися руками в явной спешке, были пока за гранью его талантов к чтению.