Fallin (СИ)

Подушечки пальцев были мягкими и бархатистыми и такими удивительно знакомыми. Однако на ладони было несколько небольших мозолей. Сколько крови было на этих невыносимо прекрасных руках.

Она пробежала кончиком указательного пальца по светлым волосам на руке и по мышцам на предплечье. Он слегка шевельнулся во сне, и ее глаза метнулись к нему, но он все еще спал, и она немного усмехнулась.

Наклонившись, она поцеловала основание его запястья и начала двигаться вверх, ставя мягкие поцелуи вдоль всей его руки. Она задержалась на сгибе локтя и слегка уткнулась туда носом. Его кожа была такой податливой, мягкой под губами, и она упивалась, целуя каждый ее сантиметр, двигаясь вверх к плечу.

Клаус проснулся, когда почувствовал губы Кэролайн у основания своего горла. Он должен был признаться, это было довольно приятное чувство при пробуждении.

— Наслаждаешься своим маленьким исследованием, милая? — спросил он. Его глаза все еще были закрыты, это не остановило его от самодовольной улыбки.

Кэролайн улыбнулась против его кожи. Ее забавляло, что он словил ее с поличным. Она надеялась, что у нее будет больше времени, перед тем как он проснется. Ну почему он просто не мог поспать еще немного?

— Очень, — ответила она так же самодовольно, как и он, перед тем как просунуть ногу между его, забираясь на его грудь. Их обнаженные торсы теперь соприкасались. — Доброе утро.

Она прижалась губами к его губам, глубоко целуя его.

— Доброе утро, — прошептал он в ответ, заправляя волосы ей за ухо. Его рука играла с кончиком пряди золотистых волос. — Хорошо спала?

— Угу, — Кэролайн бездумно прогудела, — а ты?

— Лучший сон за тысячу лет, по правде говоря.

Она улыбнулась и осторожно поднесла руку к его губам. Кончиком пальца она обвела контуры и опустилась на его щетину. Короткие волоски приятно покалывали пальцы, и она просто двигала ими по челюсти.

— Что такое? — вдруг спросил Клаус.

— Ты зарос, как бабуин, — хихикнула она.

Клаус улыбнулся и тут же нахмурился, почесав растрепанную макушку.

— Нужно побриться, да? — его голос был сырым, низким и немного грубым от сна. У Кэролайн прошли мурашки по коже.

Она отрицательно покачала головой, продолжая гладить его по щетине.

— Нет, — пробормотала она, — мне нравится. Вообще-то ты очень милый со щетиной.

В этот момент ее палец вновь вернулся к его губам, и он поймал его своим ртом, запечатлев на нем нежный поцелуй.

— Тебе стоит только сказать — и я побреюсь. Вряд ли тебе захочется делить постель с бабуином?

Кэролайн чмокнула его в колючую щеку, и на ее лице появилось выражение нежности и ласки. Подумать только, «великий и ужасный» Клаус Майклсон — гроза всех сверхъестественных существ, живущих на этой планете, — готов уступить ей в таком вопросе, как бритье. Она в довольстве зарделась.

— Но ты мой бабуин. Поэтому меня вполне устраивает факт, что ты зарос, как питекантроп.

Она наклонилась и прикоснулась губами к его горлу, прямо к тому месту под его родинкой.

— Ага, сначала я был бабуином, теперь я питекантроп. Боюсь предположить, кем я буду через десять минут, малышка?

Она почувствовала вибрацию в его горле.

Клаус немного пододвинул ее ближе.

— Я начинаю думать, что тебе приносит какое-то необъяснимое удовольствие оскорблять меня, — со смешком сказал он.

— Просто неописуемое, — она прикусила мочку его уха, и он резко вздохнул, сжимая руки на ее талии.

Кэролайн почувствовала, что он немного сдвинулся, и она знала, что он собирается перекрутить их так, чтобы оказаться сверху.

Она часто покачала головой, упираясь в его грудную клетку.

— Эммм, не двигайся, — поспешно приказала она и тут же добавила: — Пожалуйста.

Он немного поднял бровь, но она проигнорировала его удивление и начала целовать его лицо, размещая череду нежных поцелуев по его лбу, глазам, кончику носа и, наконец, в уголке его пухлых, чувственных губ.

Клауса, казалось, смутило ее проявление нежности, но он ничего не сказал, позволяя ей продолжать свои действия, пока она расцеловывала каждый сантиметр его лица.

Его щеки с колючей щетиной, его чертовы, самые сексуальные ямочки на свете и сводящую с ума родинку на кадыке.

Она запустила руку в его волосы и переместилась вниз на грудь, туда, где на шее висело несколько ожерелий.

Теперь она сидела на его бедрах и упиралась руками о его грудь. Простынь окончательно спустилась им на бедра, и он мог с удовольствием и в полной мере наслаждаться видом, который открылся перед ним — как ее голова преломляла луч света из окна. Это создавало вокруг головы что-то наподобие нимба. Он мог любоваться ею во всей ее красе. Немного растрёпанные ото сна волосы, средняя, как раз идеально подходящая для его руки полная грудь, ее соски были розовыми и немного сжались от свежего воздуха. Россыпь веснушек, начинавшаяся от ее маленького очаровательного носика и спускавшаяся по ее плечам, груди и животу.

Еще никогда она не была так беззаботна, мила и прекрасна. Его личный белокурый ангел. Хотя иногда она была совсем не ангелом, но в этом была ее прелесть. В ее изменчивости.