За несколько прошедших дней я уже успела узнать, что Мистер Топаз опустил лифт и собирался забраться в двор, когда я включила тревогу. Голос у дракона был громкий и звучал на весь двор. Хоть никто и не знал, о чем я говорила, слова дракона слышало довольно много народу.
Слово распространилось среди выживших. Теперь каждый пони знал меня и моих товарищей по имени и составил своё мнение...
Эй, Литлпип! раздался крик через двор, исходивший от группы пони, которые раскладывали броню, снятую с трупов. Нашла хорошие пули для убийства драконов? А в кладовке Мистера Топаза не искала?
...у некоторых оно было чуть менее уважительным. Я закатила глаза и постаралась проигнорировать их.
Собравшись, я включилась в разговор.
Так что же за большие планы, о которых ты упомянула?
Гауда остановилась и, повернувшись, оценивающе меня оглядела. Несомненно, я совала нос в дела, которые она предпочитала хранить в секрете. После длительной паузы она поведала мне всё, что мне было позволено знать, но ничего сверх того, что я разузнала бы сама за несколько недель.
Из-за безвременного разуплотнения Мистера Топаза у нас теперь достаточно самоцветов для привлечения караванов и создания торговых путей. Разбитое Копыто лежит в пределах нескольких дней движения каравана от Мэйнхэттена и Новой Эплузы, с проницательной усмешкой заверила меня Гауда, а эплузианцы, я слышала, ищут новых торговых партнёров.
Я старалась не поморщиться. Как много Гаудина знает?
Агась, а у меня в Кантерлоте есть один хлев, который я могу продать, с издёвкой сказал Каламити, криво улыбаясь Гауде. Нисколечки не поверю, что закалённая наёмница, навроде Гаудины Грознопёрой, собирается обосноваться тут и поиграть в мэра.
Гаудина рассмеялась. Звонко и насыщенно.
Ты прав. Ещё я разошлю... Она сделала паузу, подыскивая подходящее слово, приглашение всем Когтям, кто сейчас не связан контрактом.
Дальше она не разъясняла, но картина у меня уже начала вырисовываться.
Что насчёт шаров памяти? спросила я в основном из любопытства.
При всём моём удовлетворении от приходящей в форму Узловой Станции Р-7 (особенно порадовали запечатывание источника тошнотворной вони и начало воплощения моих планов о батарее турелей в реальность), я стала подозревать, что мне чего-то недоговаривают. Эта мысль меня не расстраивала мои седельные сумки уже и так были полны. Во всяком случае, я восхищалась тем, насколько проницательной казалась Гаудина.
Глаза Гауды сузились.
Не твоё дело. Как я и ожидала.
Когда мы дошли до конца двора и вошли в сторожевую башню, я услышала работающее радио. Окончание древней песни Сапфиры Шорс уступило голосу диджея Пон3:
Гауда продолжала идти, но Каламити остановился и уставился на меня, подняв брови и отклонив назад шляпу. Я почувствовала, что сильно краснею, не зная почему.
Я в растерянности взглянула на Каламити. Мне не нравилось получать похвалу за хорошие поступки Вельвет Ремеди. Вся моя заслуга была в том, что я уболтала Наблюдателя передать Дитзи Ду прошение о помощи.
Погодь, пока он не начнёт называть тя убийцей драконов, веселился Каламити над моим смущением. Диджей Пон3 не сказал ничего про моего друга-пегаса, и Каламити казался чрезмерно довольным этим.
Я снова обвела взглядом каменоломню и всех пони, напряжённо трудившихся на бывшем поле битвы. Стало немного тоскливо на душе.
Под конец недели, решила я. К тому времени мы уже починим турели, снятые с небесного конвоя. К тому времени мы уже полностью излечимся и отдохнём. Моя шёрстка уже начала зарастать в месте, где были ожоги. Вельвет Ремеди уже перестала суетиться по поводу крыла Каламити.