Fallout: Equestria (ЛП)

— Ну, тамушта движок без угля не работает. Угля у нас нет. Да если и был бы, угольного вагона всё равно нет. Поэтому ездим на понячьей тяге.

Бессмыслица какая-то.

— Так, получается, движок нужен, чтобы тянуть поезд, но тянуть он не может, поэтому вы сами тянете и движок и поезд? — должно быть, я что-то упустила.

— Ага.

Аргх!

— Ладно... тогда почему у вас нет угля? Где уголь?

Пони-железнодорожник закатил глаза:

— Э, так в Эквестрии нет никакого угля, — я ощутила, как что-то скрипнуло в моей голове. — Весь уголь в далёких-далёких странах.

— Тогда... откуда... уголь... здесь появиться должен?

— Ну, поездом, ясное дело!

Ррррр! Ну всё. Ещё один факт о поездах, и они сломают мне мозг. Этот разговор лишь усилил мою головную боль.

Каламити возвращался, шлёпая по лужам. Когда пони-железнодорожник вернулся к своей работе, пегас встал на дыбы и замахал копытами, лицом и жестами изображая привидение:

— Ууууу! Весь уголь в таинственных далёких странах... полных зебр! Ууууу!

Я неодобрительно уставилась на него.

— Ты закончил?

Он встал на ноги и, ухватив зубами, вынул из седельной сумки жестяную коробочку, и протянул её мне. Магией я поднесла её, чтобы рассмотреть поближе. На коробочке было выгравировано изображение зебры.

— То, чё внутри, называется “Праздничные Минталки”. Их варят из Минталок и... ещё кой-чего. Гарантированно сделают тя душой любой компании. Эти штуки снимают похмелье, очищают голову и превращают тя в самую красноречивую пони во всей пустоши.

Я подозрительно взглянула на него. Хотя, с другой стороны, я доверяла Каламити, да и что мне было терять? Открыв баночку телекинезом, я вытащила на свет один маленький квадратик и отправила его в рот. Осторожно прожевав его, я вынуждена была признать — это было вкусно, хотя послевкусие и отдавало горечью. Но никакой разницы я не почувствовала, и...

ОГО-ГО!!!

Мир резко обрёл острые черты. Цвета стали ярче и гораздо приятнее. Даже дождь ощущался приятнее. А мысли! Никогда раньше я не мыслила так ясно и трезво. Приходило блаженное осознание ранее сокрытых от моего мысленного взора истин. О Селестия, где же эти чудесные штучки были всю мою жизнь?!

Я чувствовала уверенность. Подобрать нужные слова оказалось проще простого. Я могла подбить кого угодно на что угодно! И вот-вот собиралась доказать это на практике!

* * *

Несколько часов спустя я уже сидела у окна пассажирского вагона и разглядывала проползающий мимо пейзаж. По крайней мере, ту малую его часть, что не была скрыта потемневшим небом и дождём, который снова усилился. Вспомнились ручьи воды, стекающие по скалам вблизи Стойла Двадцать Четыре. Я молилась, чтобы дождь не помешал нам взобраться в гору.

Уговорить поездовых пони подождать нашего возвращения было проще простого. Однако когда действие Праздничных Минталок закончилось, пришёл отходняк, от которого я ощущала себя полуслепой и ужасно глупой. Я еле удержалась, чтобы сразу же не слопать ещё одну. По правде говоря, я бы и слопала, не выхвати у меня баночку Каламити. Даже сейчас я украдкой посматривала на его седельные сумки.

Ох. Думай о чём-нибудь другом. Я попыталась настроиться на станцию Диджея Пон3, но её было едва слышно за шумом помех. Новая Эплуза, как я поняла, была на самом краю зоны хорошего приёма. Я попробовала настроить ПипБак на другую станцию и обнаружила музыку спрайт-ботов. Каламити сказал выключить.

Снова уставилась в окно, не думая ни о чём особенном. Немного спустя, из всех возможных вариантов, внутренний взор пал на Дитзи Ду. На мне был рабочий комбинезон, доведённый до состояния приличной брони усилиями странной, но дружелюбной пегасочки-гуля. Бедняга, подумалось мне. Она пережила уничтожение своего дома, которое превратило её саму в гниющую насмешку над нормальной пони, и прожила два столетия с памятью об этом. Рейдеры, работорговцы... ей досталось и от их копыт. Своими глазами она видела ужасы, о которых мне даже думать страшно. И вдобавок, как будто всего этого было мало, волшебный меч нависал над обречённым мозгом, ожидая своего часа. Удивительно, но Дитзи держалась молодцом, и все тяготы не сломили её. Вспомнилась её улыбка. Хотелось бы знать, как ей удавалось оставаться счастливой...

Вдруг меня осенило.

— Чего это ты так улыбаешься, ни с того ни с сего? — спросил Каламити.

Я хихикнула про себя и встряхнула головой:

— Смех — добродетель.

— Чего?

Я улыбнулась, сдерживая свой собственный смех.

— Ну, может, не “хи-хи”, и определённо не “муа-ха-ха”... но что-то вроде внутренней улыбки, которая помогает пони сносить невзгоды окружающего мира и не утратить... вкус к жизни.

Может, было лёгким преувеличением назвать такое смехом. Но это определённо было добродетелью.

Я снова отвернулась к окну. Впервые за много дней я чувствовала себя намного бодрее.

За окном сверкнула молния. Ахнув, я отскочила от окна. Готова была поклясться, что видела голову гигантской розовой пони размером с большую медведицу, которая пялилась на меня с холма, ухмыляясь.

* * *

— Готова? — прокричал Каламити сквозь стену ливня.