— Ну ладно. — Он снова нажал на кнопку, и музыка пропала. — Эм-м… ты можешь объяснить, в чём дело?
— Чтоб тебя… — Космик витиевато выругалась. — Терпеть не могу старые военные песни. Они здесь как призраки прошлого — напоминают о том, что случилось два века назад, что мы могли бы предотвратить, но по какой-то причине не сделали этого. Ненавижу чувствовать каждый раз вину за наших предков, допустивших такое.
Она откинулась затылком на стену.
— Может, это было правильно, может, нет — сейчас уже не имеет никакого значения. Весь мир, мы все допустили две огромные ошибки. Я сейчас скажу, и ты поймёшь — какие. В один прекрасный день мы и зебры решили пошвыряться мегазаклинаниями — либо думая, что это мало что изменит, либо, наоборот, как раз и желая всё изменить, — и нечаянно спалили кругом всё дотла. Что после этого осталось, ты и сам можешь видеть. А затем произошло самое худшее. Мы выжили.
Соник ничего не ответил. Он вновь повернулся к экрану терминала, прокрутил список файлов вниз и запустил случайно выбранную запись.
Первый аккорд был долгим, стройным и величественным. Космик с трудом подавила возникшее вдруг стремление встать. И даже больше — вскинуть копыто к виску, отдавая честь.
А следом началась сама песня.
Космик не заметила, как опять начала плакать. Звуки размеренной, величавой мелодии затрагивали какие-то струны в её душе, и игнорировать это просто не получалось.
Вытерев глаза, кобыла глянула вверх и вдаль. В окно было видно лишь неприглядное настоящее, которое осталось в наследство от ещё более ужасного прошлого, — однако песня давала надежду на то, что за этими серыми тучами Эквестрию ждёт лучшее будущее. С солнцем и радугами.
«Должно быть, это гимн, — догадалась Космик. — Сочинённый в те далёкие времена, когда войной даже и не пахло».
Когда отзвучал последний припев, Космик сморгнула остатки слёз и перевела дыхание. Оказывается, слушая гимн, она не смела не то что пошевелиться, но даже лишний раз вдохнуть. Соник с Тейлзом тоже выглядели потрясёнными.
'Я должна выжить, — сформировалась мысль. — Я должна найти свою добродетель и изменить всё к лучшему. Иначе Пустошь так навсегда и останется Пустошью — с бледной тенью порядка и закона, которые нужны для нормальной жизни.
Были ли другие пони с теми же целями? Думаю, да. Но все они явно давно умерли — причём большинство наверняка не своей смертью. Есть ли они сейчас? Не знаю. Но если и есть, то их время, возможно, пока не настало.
Ближе к вечеру они втроём сидели на полу в комнате с терминалом и пили прямо из банок принесённую Соником сгущёнку. Консервированное молоко оказалось густым и сладким — каким, вероятно, и должно было быть. «Блин, а я была бы не прочь пожить в той Эквестрии, где умели такое делать», — восхищённо признала Космик.
— И что вы собираетесь делать теперь? — спросила она у двоих пришельцев, которые отличались друг от друга сильнее, чем пони различных рас, но тем не менее были в одной команде. — Вас же, наверное, время там поджимает, да? А вы уже сколько тут сидите…
— Ну не совсем… — скосил глаза в сторону Тейлз, и это не укрылось от внимания земнопони.
— Так, Соник, ты обещал мне всё рассказать, — с решительным блеском в глазах она обратилась к ежу. — Всё до последнего, без утайки. Время пришло. Иначе я просто не буду с вами дальше сотрудничать.
— Хорошо, — вздохнул Соник. — Тогда вот тебе главная тайна: твой мир выдуман. Эквестрия выдумана.
— Э-э-э… в смысле?
Не было чувства как от какого-то откровения. Скорее, всё это напоминало… несмешную шутку.
— В том мире, откуда мы с Тейлзом сюда пришли, есть мультсериал про пони, — принялся объяснять ёж. — Набор нарисованных и озвученных историй про тот мир, который я ожидал здесь увидеть. Где нет войны, а все живут в мире и согласии, а если появляется какой-нибудь очередной злодей, то главная шестёрка собирается вместе и даёт отпор…