Фальшак

Последний раз Бирюков заглядывал в секретер дня два назад. Конверты с деньгами и фотографии были на месте. Позавчера он целый день безвылаздно просидел дома, с утра до вечера перебирал и сортировал наваленные одна на другую картины. Значит, кражу совершили именно сегодня, в то время, когда он торчал на Белорусском вокзале или ездил ездил к Смоленскому гастроному для разговора с водителем зеленых «Жигулей». Замки на квартирной двери, старые и дешевые, остались нетронутыми. На деревянном косяке нет следов взлома, в самой квартире не заметно присутствия посторонних людей. Но что с того? Справиться с такими замками отмычкой или методом подбора ключей сможет начинающий воришка, не говоря уж о профессионале. А в личных вещах и картинах Бирюкова никто не рылся, потому что вор или воры знали, что искать. Они просто открыли секретер, перебрав книги, нашли конверты. И смотались, заперев дверь, чтобы хозяин не сразу хватился пропажи.

Озираясь по сторонам, Бирюков смолил вторую сигарету. Чувство близкой неотвратимой угрозы крепло в душе. Да, оставаться здесь глупо и опасно, но еще глупее торчать дома или бегать от встречи с судьбой, не попытавшись вернуть деньги и карточки. Вдалеке послышался шум автомобильного двигателя. Бирюков выплюнул окурок и, поднявшись на ноги, втоптал его в землю.

***

Через ворота на территорию гаражей медленно въехала «пятерка» с затемненными стеклами. Машина остановилась в десятке метров от того места, где стоял Бирюков. С переднего пассажирского сидения вылез Карапетян, хлопнул дверцей и помахал рукой, будто приветствовал старого друга. На запястье левой руки висела кожаная барсетка. Пиджак с левой стороны груди топорщился, плохо скрывая подплечную кобуру.

– Ты ничего не забыл дома? – спросил он. – Тогда начнем. Вытаскивай чемодан и ставь его вот сюда.

Он похлопал ладонью по капоту «пятерки».

– Не торопись, – ответил Бирюков. – Где Архипов?

– Забирай, если он тебе нужен.

Карапетян, отступив на несколько шагов, распахнул заднюю дверцу. Наклонившись, ухватил Архипова за волосы. Вытащил из салона. Поставив спиной к себе, влепил в зад подметкой ботинка. Архпова качнуло, он, выбросив вперед руки, упал, пропахав подбородком землю. Всю дорогу от деревенского дома до города он просидел на заднем сиденье, согнув спину и прижав голову к коленям. Стоило лишь пошевелиться, чуть изменить позу, и Карапетян сверху прикладывал его кулаком. Ноги и руки онемели, поясница болела так, будто ее прокалывали раскаленными иглами. Архипов лежал на дороге, не смея пошевелиться. Казалось, Карапетян передумает, снова затащит его в «Жигули» и увезет с собой. А там начнутся новые издевательства и пытки, которых Архипов больше не выдержит. Вечером стянет со стола тупой нож и под одеялом перепилит себе горло или бедренную артерию, чтобы за несколько минут изойти кровью и умереть.

– Теперь чемодан, – сказал Карапетян. – И не заставляй меня нервничать. Кстати, у тебя случайно нет с собой пушки?

– Я художник, а не мокрушник.

– Почему-то я тебе верю. Сам не знаю почему. Тогда совершим наш обмен.

– Минуточку, – помотал головой Бирюков.

Через затемненное стекло он старался разглядеть, сколько человек осталось сидеть в салоне «пятерки». В свете фар отчетливо виден силуэт водителя. Заднее сидение, кажется, пустое. Кажется…

– Я хочу увидеть свои деньги. И фотографии.

– Все здесь, – Карапетян поднял вверх руку с барсеткой. – И деньги. И фотки. Давай чемодан.

– Почему я должен тебе верить?

– Хватит базарить, – Карапетян начинал заводиться. – Я сказал: через минуту ты получишь свои бабки. Я не вижу чемодана.

– Покажи фотографии. Иначе ничего не получится.

– Идиот, мать твою, – прошептал Карапетян. – Он совсем тупой. Как мамина задница.

Архипов встал на карачки и, передвигаясь на четвереньках, начал движение в сторону «девятки», сразу решив: именно там, возле машины, его спасение. Он слышал обрывки разговора, но не врубался в смысл слов, чутье подсказывало, что о нем на время забыли, собеседники увлечены совсем другими проблемами. И надо воспользоваться минутой, чтобы спасти жизнь. Он шевелил конечностями, вкладывая в движения всю оставшуюся силу, но получалось медленно. Износившийся прорванный на локтях пиджак задрался на шею, измятые брюки сваливались с исхудавшей талии. Рубаха с вырванным нагрудным карманом, давно потерявшая свой белый первоначальный цвет, вздулась на животе пузырем. В косом свете автомобильных фар Архипов напоминал бродячего пса с отрубленным хвостом, запущенного и грязного. И пахло от него не человеком, а псом, который целый день рыскал по помойкам и канавам в поисках съедобных отбросов, но к ночи остался голодным.

Карапетян расстегнул «молнию» барсетки, достал бумажный квадратик, выставил вперед руку. То ли это действительно фотография, то ли новогодняя открытка… И с трех шагов не разглядеть.

– Теперь видишь?

– Черт с тобой, – ответил Бирюков. – Я достаю чемодан.