Фальшивая история Великой войны

Была создана авторитетная комиссия проверенных и партийно-выдержанных доцентов с кандидатами под председательством член-корреспондента АН СССР Ю.А. Полякова. Один из ведущих сотрудников этой комиссии, доктор исторических наук А.А. Шевяков опубликовал интереснейшую статью («Социологические исследования», тФГ2 / 1991), в которой рассказывалось о работе комиссии и полу-ченных ею результатах. Точнее говоря — о том, как комиссия боролась за получение порученного ей результата в 27 млн. Оказывается, есть какие-то «данные Госплана и ЦСУ СССР», но их «пока обнаружить не удалось». Что значит «не удалось»? Что значить «обнаружить»? Я понимаю, почему экспедициям энтузиастов пока не удалось обнаружить в дикой безлюдной тайге обломки «тунгусского метеорита». Что обозначает глагол «обнаружить» применительно к работе Государственной комиссии с документами Госплана?

Из статьи Шевякова следует, что единственной документальной основой были и остаются акты и сообщения ЧГК. Из этих сообщений следует, что на оккупированных территориях погибло 6 390 тыс. человек. Так как комиссия (не ЧГК, а комиссия Полякова) уже знала, что потери Вооруженных сил определены числом в 8,7 млн и повышать эту цифру военное ведомство не желает, то ей до директивно-заданных 27 млн предстояло набрать 18,3 млн. Соответственно, единственный относительно достоверный источник — документы ЧГК — тут же подвергается обвинению в том, что представленные в нем цифры «значительно занижены». Как и положено доктору наук, Шевяков не только констатирует факт занижения, но и дает ему объяснение. Названы три причины. Одна другой лучше. Первые две звучат так: «интенсивная миграция населения» и «незавершенность репатриации советских граждан из-за рубежа».

Странно. И то, и другое может привести к завышению, но уж никак не к занижению числа жертв. Например, каратели сожгли белорусскую деревню и расстреляли ее жителей, ЧГК засчитала всех в число погибших. А кто-то остался жив, ушел к партизанам, был ранен, вывезен в госпиталь на Волге, после излечения женился и с молодой женой уехал по оргнабо-ру на Дальний Восток. Человек в реальности жив, но никто в Белоруссии об этом не знает. Вот это и есть «интенсивная миграция населения» и ее влияние на отчетные данные ЧГК. К такому же эффекту, к завышению числа жертв, приводила в первые послевоенные месяцы и «незавершенность репатриации советских граждан из-за рубежа» — человек числится погибшим, а фактически он попал в облаву, был насильственно вывезен в Германию и вскоре вернется домой.

Самая же интересная, третья причина мифического «занижения» числа погибших в отчетах ЧГК заключается, по версии доктора наук Шевякова, в том, что сотрудники ЧГК «не обладали политическим чутьем и методикой выявления фашистских злодеяний». А вот с этим я вынужден категорически не согласиться. Чего-чего, но «политического чутья» у советских чиновников сталинской эпохи было в достатке. Без лишних напоминаний ЧГК приписала немцам расстрел в Катыни, выявила «фашистские злодеяния» в деле массовых расстрелов органами Н КВД заключенных в тюрьмах Львова и Винницы. И каждый отчет ЧГК перед его опубликованием проходил многоступенчатую процедуру утверждения «на самом верху». Так что если бы уже в 1945 году была поставлена задача «раздуть» число жертв до 18 млн, то сотрудники ЧГК отлично бы это «учуяли». В противном случае — сами бы вошли в общий перечень «жертв немецких оккупантов». Но не знали они, какая именно задача будет поставлена перед со-ветскими историками в конце 80-х годов. И про «социализм с человеческим лицом» они еще не догадывались. Но разве это повод для обвинений в утрате бдительности и чутья?

Если же говорить серьезно, то полученные из отчетов ЧГК цифры действительно внушают очень и очень большие сомнения. Шевяков приводит данные по каждой республике СССР, причем с указанием процента погибших по отношению к довоенной численности населения (для РСФСР — по отношению к числу жителей, попавших под оккупацию, каковое число определено в 28 млн). В сводной таблице это выглядит так: