Фальшивая Венера

— Я как-то это упустил. А почему?

— Потому что именно я была тем, что заманило ее в ловушку замужества. У матери не хватило духа пойти на разрыв с обществом, что стало бы непременным следствием рождения незаконного ребенка, к тому же я боготворила отца. Разумеется, не надеясь получить ничего взамен. Вот почему я нашла спасение в церкви — по крайней мере я так себе говорю. И еще, наверное, я испортила тебя больше, чем кто-либо другой, своей безрассудной любовью. Я сдувала с тебя пылинки, была твоей покорной рабыней. Совсем тебя избаловала с точки зрения нормальной женщины, прости меня, боже.

— Да, это я помню, — подтвердил я. — В детстве я думал, что мы с тобой вырастем и поженимся. Помнишь, как ты мне объяснила, что так не получится? Мне тогда было лет шесть, и я разревелся. Мы были на берегу, на мысе, и я потом потерялся.

— О да, этого я никогда не забуду. Тебя облизали, а меня выпороли за то, что я тебя потеряла. Повторяю, я тебя избаловала.

— Ну разумеется, теперь, когда никаких правил больше нет, может быть, нам сто́ит попробовать. Ребята тебя любят…

Раскатистый хохот, у Шарли громовой смех, совсем как у мужчины, точнее, как у нашего отца, и это продолжалось какое-то время, а потом она сказала, пытаясь отдышаться:

— Извини, я просто представила себя на приеме у архиепископа: «Гм, ваше высокопреосвященство, мы только что покончили с освобождением меня от монашеского обета, но остался еще один маленький вопрос…»

— Значит, такое не исключено?

Новый взрыв хохота.

— Мальчик мой, да ты мне даром не нужен. От тебя у женщин одни неприятности.

— Ну уж извини! Я хорош, как рождественский пирог.

— Это тебе только так кажется, дурачок. Ты относишься как раз к тем очаровательным порядочным мужчинам, которые умудряются полностью уничтожить любую женщину, имеющую несчастье с ними связаться. Как тебе это удается? Это выходит за рамки моего понимания, поскольку я практически ничего не смыслю в мужчинах, но, знаешь, я всегда считала, что у вас с Лоттой все всерьез и надолго.

— О, Лотта! Мне тут показалось было, что мы начали налаживать отношения, но теперь она снова меня ненавидит.

Я подробно рассказал о ссоре в галерее, и Шарли спросила:

— Что ты сказал?

— Ну, понимаешь, Лотта распространялась о том, что я никогда не стану богатым и известным художником, к чему предрасполагал мой так называемый талант, как это бывает с ней всегда…

— Нет, ты только что сказал совсем другое. Ты сказал, Лотта говорила о том, что ты испортил свой дар, что он свернулся, прокис, а о богатстве и славе не было и речи.

— Какая разница?

— Господи, дай мне силы! Какая разница? В этом-то вся и суть, безмозглый тупица! Неужели ты не понимаешь, что эта женщина готова мыть полы, что она сделает все, разве что не пойдет на панель, чтобы ты мог писать то, что хочешь? Неужели ты ничего не смыслишь в любви? Удивляюсь, как Лотта не раскроила тебе голову молотком.

— Ничего не понимаю, — признался я.

— Да, знаю, но у меня срочная работа и нет времени объяснять тебе это сейчас — хотя ты все равно не станешь меня слушать, ведь ты не слушал меня последние пятьдесят раз, когда я пыталась…

— Работа? Сейчас же ночь на дворе.

— Только не в Уганде.

— Как всегда, ты хочешь променять меня на каких-то отдаленных бедняков.

Долгий вздох.

— О, Чаз, ты знаешь, что я тебя люблю, и страшно этим злоупотребляешь. Если я с тобой резка, так это форма самозащиты. Кроме того, когда общаешься с забитыми, вечно голодными, впавшими в отчаяние людьми, которые всю свою короткую, дерьмовую жизнь скулят по поводу своих умирающих детей, тебя начинают выводить из себя блистательные неврастеники, которым никак не удается найти путь к счастью. Спокойной ночи, младший братишка.

— Что это такое, ты перестала быть монашкой и это дало тебе право быть такой противной? Ты же ведь была такая милая.

— Все милое дотла сгорело в Африке. Благослови тебя Бог, малыш.

Шарли положила трубку. Странно, но я всегда ощущаю прилив сил после того, как она устроит мне взбучку. Вероятно, отчасти это объясняется нашими нездоровыми квазикровосмесительными отношениями. Но как оказалось, поговорить с Шарли в следующий раз нам удалось очень нескоро.