Фальшивая жизнь

Тянск, сентябрь 1967 г.

Служебная квартира Алтуфьева больше не напоминала холостяцкую берлогу – как-то стало уютненько, нарядно. Тюль на окнах появился, занавесочки, даже цветы, а на стене – большой потрет Хемингуэя.

Зазвонил телефон. Владимир Андреевич отложил книжку «Мир приключений», вот наконец нашлось время почитать.

– Да, Алтуфьев… Кто-о? Здравия желаю, товарищ Левкин! Да-а… признаюсь, неожиданно…

Действительно, неожиданно. И даже более чем! Чтобы первый секретарь райкома партии вдруг лично позвонил простому следователю прокуратуры, пусть даже и. о. начальника! Да еще поздравил с окончанием дела!

– Да-да, направили в суд, Федор Иванович!

…и справился о здоровье!

– Да все хорошо, спасибо, зажило почти… Скоро на работу выйду! Да… представляю, куда…

Уже был решен вопрос о назначении Алтуфьева районным прокурором. Правда, должны были еще утвердить выше… Так что пока – и. о.

– Супруга?

Ого! Он и про супругу знает… Ну еще бы…

– Спасибо, поехала за дочкой. Да-да, на металлургическом, в юротделе… Ключи? Какие ключи, Федор Иваныч? Ах, от квартиры… от двухкомнатной? На Энгельса? Спасибо…

Служебная квартира тоже прилагалась к должности прокурора – само собой. Но чтобы в новом доме, на проспекте Энгельса – считай, в центре… Могли ведь и в старом фонде дать.

– Да, спасибо, Федор Иваныч. И я рад был пообщаться.

Повесив трубку, Владимир Андреевич расслабленно закурил – пользовался отсутствием супруги.

С другой стороны, почему бы и не позвонить? Несмотря на высокий чин, товарищ Левкин – человек не гордый, бывший партизан. Тем более дело такое закончили. От которого не только в прокуратуре головная боль, но и в райкоме тоже. Небось, из Ленинграда звонили не раз, подстегивали, ругались! Сам товарищ Толстиков, первый секретарь обкома…

А дело сложное. И Кареев верткий гад оказался – вину свою признал лишь частично, выставляя своего подельника Авдейкина главным организатором всех убийств. Авдейкин ведь и вправду звонил насчет Насти… Хорошо, Ломов пояснил, случайно увидел, как лесник тащил Настю в кусты… Не вступился, сволочь такая, и не рассказал, пока самому не пришлось оправдываться…

И все же, наконец, суд. Кареев наверняка получит «вышку», Авдейкин – лет десять строгача. Учтут раскаяние и помощь следствию…

Снова телефон.

– Але… Спасибо, Игнат, хорошо. Сами как? Свадьба? Дорожкин женится… На Кате Мезенцевой, ага… Женя Колесникова – свидетельница… Ну да, они же подружки, кажется. Кстати, Женя – наш человек! Поступила-таки на юрфак, не подвела! Да знаю, что знаешь. В вашей деревне ничего не скроешь. А Катерину помню – хорошая девушка. Светленькая такая, красивая. Постой, постой! Она же сестра сотрудника твоего нового, Мезенцева Максима. Семейственность, ага! Да шучу, шучу… И все же – ты ведь парня-то участковым хочешь? Нет? В уголовный розыск… И что, ставку дают? Дали уже? Так хорошо же! Нет, правда… Эх, еще бы не забыть про Силаева. Обещал ведь разобраться со старым делом… Да только, похоже, Сергей сейчас и сам этого не хочет. С той самой девушкой сошелся, которая… из-за которой… В общем, все хорошо.

Это здорово!
Это здорово!
Это очень, очень хорошо! —

радостно запела по радио Эдита Пьеха в сопровождении ансамбля «Дружба».

– Это очень, очень хорошо!