Фальшивомонетчик

— Не знаю, он куда-то уехал. Я и сама собиралась уходить, когда они пришли. Они все обыскали и ждут теперь Дональда. И знаете ли, Питер, что мне сказал Бурк? — Она остановилась, как будто для того, чтобы перевести дыхание и набраться сил, и затем едва слышно прошептала: — Бурк повел меня в столовую, запер дверь и сказал: «Вы знаете Ловкача? Если да, то предупредите его, что мы придем к нему сегодня ночью».

Джейн в недоумении смотрела то на молодую женщину, то на мужа. К чему было это предостережение Бурка? Сердце ее от волнения учащенно забилось, но она взяла себя в руки и с твердостью в голосе спросила:

— Почему же Бурк предостерег Ловкача?

— Невероятно, — прошептала Марджори. — Вы знаете, кто Ловкач, Питер? Он не Дональд? Какой ужас! У нас в доме два сыщика обыскивают все бумаги моего мужа. Говорят, что за всеми вокзалами установлено наблюдение. Что мне делать?

— Вы можете остаться здесь, если хотите, — предложила Джейн.

— Нет, не могу, — простонала несчастная женщина. — Ведь что-нибудь может случиться в это время с Дональдом, а только я могу спасти его. Джейн, я поступила страшно неблагородно по отношению к нему!

Марджори готова была лишиться чувств. Джейн взяла ее под руку и проводила в свою спальню. После того как Марджори выпила немного воды, она, казалось, пришла в себя и успокоилась.

— Ей гораздо лучше, — сказала Джейн, войдя в библиотеку, и остановилась в изумлении: комната была пуста.

Она пошла в спальню мужа. Там его тоже не было. Джейн быстро сбежала вниз по лестнице и в передней встретила дворецкого.

— Господин Клифтон только что вышел, — сказал он. — Не знаю, что случилось, но он не взял ни пальто, ни шляпу…

Джейн выбежала на улицу, но Питер уже исчез из виду. Она быстро пошла к ближайшей остановке такси, думая, что он мог уехать оттуда. Предположения ее оказались верны: она издали увидела Питера, сидевшего в машине. Джейн подошла к одному из водителей и спросила его:

— Вы знаете, куда поехал господин, который только что взял такси?

— На Нольби-стрит, миссис. Водитель того такси спросил меня, как туда проехать кратчайшим путем.

Название улицы показалось ей знакомым и, после минутного размышления, она вспомнила: там помещалась контора Блонберга.

Джейн сказала водителю, чтобы отвез ее на Нольби-стрит и остановился в самом конце улицы. В этот поздний час она была почти пустынной. Джейн не была уверена, впустят ли ее в контору. Она надеялась, что при доме есть ночной сторож. Выйдя из такси, Джейн подошла к конторе Блонберга и остановилась у двери. Но только теперь поняла опрометчивость своего поступка: что могла она ответить, когда ее спросят, зачем пришла сюда? Тем не менее, Джейн нажала на кнопку звонка. Ответа не последовало. Тогда она позвонила еще раз, и тут, к своему удивлению, услышала шум подъезжавшего автомобиля. Обернувшись, она увидела выходившую из автомобиля грузную фигуру миссис Энтерсон. Джейн быстро спряталась в первые попавшиеся ворота.

Глава 31

Миссис Энтерсон привыкла всегда поступать по-своему, и поэтому, когда доктор уложил ее в кровать и приставил к ней сиделку, она энергично запротестовала. Затем объявила всем, что, как хозяйка дома, имеет право командовать, и прежде всего прогнала доктора и сиделку.

После этого миссис Энтерсон позвала к себе в комнату прислугу: девушки подумали, что их госпожа, чувствуя приближение смерти, готовится сделать некоторые распоряжения относительно своего имущества, и втайне надеялись, что и им будут оставлены некоторые суммы. Однако, они были разочарованы: миссис Энтерсон сидела за туалетным столиком перед зеркалом, старательно пудрясь и подкрашивая лицо.

— Если доктор или сиделка вернутся, не впускайте их, — сказала она, не оборачиваясь. — С сегодняшнего дня весь мой дом погружается в глубокий траур. Каждая из вас получит по фунту на покупку траурного платья. Я читала, что у Харродса на этой неделе дешевая распродажа платьев. — Она открыла сумочку, вынула из нее три фунтовые бумажки и отдала их им. Затем сделала знак рукой, чтобы девушки удалились.

Все утро миссис Энтерсон не знала, куда деться от тоски. Днем она пробовала утопить свое горе в коньяке, который поглощала большими рюмками…

Ее размышления были прерваны приходом почтальона. Он принес только одно письмо — очень неприятное для нее: