Фальшивый Фауст

Когда Кристофер Марлов, сидя возле печки в извозчичьей хибаре на острове Кливерсала, все это прочел, волосы у него встали дыбом. Янис Вридрикис не успел еще высушить штаны, а покушавшаяся на себя дева, ублаженная женой извозчика, напоенная лекарственными настойками, нанежиться в объятиях сна, как в комнату ввалился старый колча, швырнул на стол утренние газеты и угрюмо сказал, катитесь, мол, подобру-поздорову, делишки принимают дурной оборот, он-де не хочет наживать неприятности из-за всяких там убивцев и утопленников (при этих словах старик перекрестился), они, дескать, бедные, но порядочные русские люди, сделали, что могли, матушка осталась жива, — но боятся полиции, видит бог: ихний сын со дня забастовки портовых грузчиков в тюрьме гниет.

Янис Вридрикис и Кристофер переглянулись: положеньице — не обрадуешься. Полиция, наверно, давно рыщет по следам мужика в светозарных штанах. А тот сидит и в ус не дует, посматривает на белые руки спящей девы да расплывается в улыбках и сияет…

Янис Вридрикис праздновал победу: то была всамделишная Маргарита, притом поэтесса, мало того, немецкого происхождения.

Будь благословенна, ночь,
в твоей лилейной рученьке…

О создатель, как же быть дальше, однако?

И, глядишь, ангел господень, вняв его мольбам, подсказал Трампедаху нужные слова:

— Кристофер Марлов! Встань и ступай. Сними в самом фешенебельном квартале Риги апартаменты для двух иностранцев, объясни: господа путешествуют инкогнито. Скажи, богатые Reichsdeutsche за ценой не постоят. Купи мне в самом дорогом магазине на глазомер кетовей и черные окуляры в черепаховой оправе. Засим найди для этого ангела (он показал на спящую) самое роскошное манто и самую нежную шаль из брюссельских кружев, дабы, прежде чем приобрести туалеты по размерам и вкусам моей королевы, мы могли бы с достоинством, чинно и благородно, как подобает истинным Reichsdeutsche, перебраться в наше жилище люкс.

Янис Вридрикис вынул из кармана своего пиджака (перед тем как сигануть в воду, магистр позаботился о том, чтобы не подмочить деньги) пятьсот латов в крупных ассигнациях, потом, подумав, достал еще триста помельче и втиснул всю пачку Кристоферу в руки. Старый извозчик побледнел и вдругорядь перекрестился. Гости испросили у него разрешение остаться до полудня.

— Нет ли у хозяина еще какой-нибудь повозки? Побогаче на вид? — искушал старика Янис Вридрикис, держа в пальцах десятилатовую банкноту. Они, мол, заплатят небывалую цену.

Извозчику в самом деле принадлежало еще одно небольшое ландо — потешная старая калоша, в каковой по особой таксе он катал новобрачных и пьяных студентов. В конце концов фурман согласился — лишь бы поскорее отделаться от окаянных заказчиков… Договорились, что старик подъедет с закрытой каретой (к счастью, зарядил мелкий бусенец), все трое сядут, спрячутся за кожаны пологом, и лошаденка перетянет их через железный мост, чтобы обойти стороной Понтонный, где в тот день колотились искатели трупа.

Когда Кристофер отбыл выполнять поручение, старик со своей колымагой уехал на заработки, а его половина со страху заперлась в дровяном сарайчике, проснулась Маргарита.

— Где я?

— Вы в надежном месте, Маргарита.

И, подойдя поближе, Янис Вридрикис воззрился на нее сияющими очами, протянул руку и помог встать со скрипучего ложа.

Дева с удивлением смотрела на приятного юношу, чье лицо светилось беспримерной кротостью и покорностью.

— Кто вы? Как вас зовут?

— Альгимант Амбрерод, писатель и доктор химии Кладу все, что имею: талант, богатство и безграничную преданность — к вашим ногам. Я обожаю вас, я вас люблю.

Маргарите смутно вспомнилась вчерашняя ночь.

— Как я сюда попала?

Амбрерод показал на разбросанные по столу листы утренних газет. На самом верху чернел жирный заголовок:

«С надломленными крыльями в пучине Даугавы». Под ним фотография улыбающейся Маргариты с цветами в руках.

Дева, словно не веря, начала листать страницы и пробегать глазами некрологи, то и дело испуская стоны а хватаясь за голову, а под конец дико расхохоталась… Смеялась все громче и истеричней, пока из ее глаз не полились слезы.

Рыдала она долго и безутешно.

Альгимант перепугался, жена извозчика в дровяном сарайчике повернула ключ еще на один оборот.

— Ну, полно, Маргарита! Не надо! Успокойтесь… все это позади, начнем новую жизнь, можете на меня положиться: я никогда вас не покину… Даю честное слово!

При этих словах на устах Маргариты мелькнула улыбка — короткий просвет в облаках.

— Почему вы меня спасли?

— Потому, что не хотел, чтобы вы погибли. Я вас увидел на мостике у Бастионной горки… Сердце подсказало: это Маргарита, моя единственная, моя «божественная возлюбленная», как у Бетховена… После всего того, что мне довелось испытать в «Алхамбре»… Ужас! Вначале я ошибся, полагая, что вы полячка… Но так еще лучше: могу вас в сем заверить на языке моей матери, она родом с Куршских дюн.