Фальшивый принц

Ночью я время от времени пытался повернуться в одеяле, но что-то тянуло меня за локоть. Я проснулся, сел и обнаружил, что прикован к Мотту, который спит рядом. Я взял камешек и бросил ему в лицо. Он открыл глаза и сел, вытаращившись на меня.

– Что?! – рявкнул он.

– Вы меня приковали? – сказал я. – Не всех, а меня одного?

– Остальные не убегут. А ты можешь. – Мотт снова лег. – Ложись спать, или получишь у меня.

– Мне надо отойти.

– Куда еще?

– Отлить. Я собирался сам о себе позаботиться, но, похоже, вы хотите меня проводить.

Мотт выругался.

– Подожди до утра.

– Если б я мог! От кого-то из родителей мне достался в наследство мочевой пузырь размером с горошину.

Мотт снова сел, нащупал на земле ключ от замка и отстегнул цепь. Он взял меч, толкнул меня, чтобы я встал, и повел к кустам недалеко от нашего лагеря.

– Сюда.

Я сделал свои дела, и мы пошли обратно. Мотт грубо схватил меня за воротник и повалил обратно на одеяло.

– Еще раз разбудишь меня среди ночи – тебе не поздоровится.

– Раз вы собираетесь меня приковывать, приготовьтесь часто просыпаться, – сказал я. – Я беспокойно сплю.

Он снова пристегнул цепь, натянув ее сильнее, чем в прошлый раз. Я заметил это, потянулся, зевнул и повернулся, отодвинув прикованную ногу как можно дальше. Мотт потянул цепь обратно. Хоть я и знал, что мне придется за это поплатиться, я не удержался и снова отодвинул подальше ногу.

Как ни странно, утром Мотт даже не упомянул о том, что было ночью. Проснулся я от пинка, но это был Роден. Тобиас уже прогуливался неподалеку, с усмешкой глядя на нас с Роденом, завернутых в одеяла.

Роден, казалось, совсем оправился от шока, по крайней мере, он принялся уверять нас с Тобиасом, пока мы приводили себя в порядок, что именно его в конце концов выберет Коннер. Мы с Тобиасом переглянулись. Мысли Тобиаса были понятны: он тоже хотел победить, но в отличие от Родена сделать это он собирался втихую.

– На завтрак сегодня хлеб, – объявил Коннер. – Получает его тот, кто правильно отвечает на мои вопросы. – Он отломил кусок хлеба и спросил: – Как зовут короля и королеву Картии?

– Экберт и Корин, – быстро ответил я.

Тобиас рассмеялся.

– Король Экберт – верно, но королеву зовут Эрин.

Коннер бросил хлеб Тобиасу, что, по-моему, было нечестно. Половину ответа дал я, а целый кусок получил Тобиас. Коннер отломил еще кусок и спросил:

– Сколько регентов при дворе короля Экберта?

Тобиас предположил, что десять, но Коннер сказал, что это неправильно. Мы с Роденом не смогли ответить.

– Правильный ответ – двадцать, – сказал Коннер. – Не важно, сколько в стране богатых или знатных людей, регентов при дворе всегда только двадцать. Они дают советы королю, хотя Экберт частенько игнорирует своих регентов. – Он положил кусок хлеба себе в рот, а пока жевал, отломил еще. Проглотив, он спросил: – Сколько сыновей у короля Экберта?

– Двое, – сказал я.

– Опять ошибка, – сказал Тобиас. – Один, наследный принц Дариус. Было двое, но четыре года назад младший сын, принц Джерон, пропал во время путешествия по морю.

Коннер бросил хлеб Тобиасу, а потом сказал мне:

– У тебя авенийское произношение, ты родился не в Картии. Что привело тебя из Авении?

– Этот приют оказался самым далеким местом, куда мне удалось убежать от родителей, – ответил я.

– Значит, твои родители живы?

– Я даже не пытался узнать о них, – сказал я. – Я знаю, что я один в целом мире.

– Авения – жестокая страна, – заметил Коннер. – Если они не умерли от болезней, наверняка достались бандитам. В Авении немногие доживают до старости.

– Считайте меня сиротой, – сказал я, – без семьи и родины. Верность Картии – обязательное условие?

Коннер кивнул.

– Да, обязательное. Тебе будет сложнее выучить все об этой стране, чем Родену и Тобиасу, которые знают все с детства. Ты готов учиться?

Я пожал плечами:

– Расскажите о регентах.

За эти слова я был награжден куском хлеба, а потом Коннер сказал:

– Я один из двадцати регентов, хотя и младший. Мой отец обладал большим влиянием при дворе, и после его недавней смерти я унаследовал его положение. Тринадцать регентов получили свое место по наследству, остальные семь – за особые заслуги перед королем. Трое регентов – женщины, двое – старики, чьи сыновья ждут не дождутся их смерти, чтобы занять их места. На каждого из регентов при дворе приходится по пять человек из картийской знати, мечтающих, чтобы те впали в немилость и их заменили другие. Все регенты преданы королю на словах, но немногие – на деле. Все они не скрывают, что сами хотели бы сесть на трон.

– И вы тоже? – За этот вопрос Роден хлеба не получил.

Коннер сжал губы, потом сказал:

– Как я уже говорил, я младший из регентов. Мне нет смысла стремиться к трону. Он перейдет от одного к другому сотню раз, пока я стану достаточно сильным, чтобы занять его.

– Он не спросил, получите ли вы трон, – уточнил я. – Он спросил, хотите ли вы этого.

Коннер улыбнулся.