Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Спустя 10 лет при раскопках в Мингечауре под руководством Казиева был найден первый памятник албанской письменности — каменный алтарный постамент под крест с надписью по бордюру. Вскоре при раскопках были найдены ещё шесть кратких текстов на различных предметах, относящихся к VI–VIII вв. Однако дешифровка подлинных аутентичных памятников албанской письменности была затруднена рядом объективных причин, которые обусловили существовавшие разночтения. Основными из них являлись ограниченность и неудовлетворительность корпуса надписей, существенные разночтения в начертании букв албанского алфавита в рукописи XV в., а затем надписей VI–VIII вв., неустановленность формы и фонетических значений большой серии букв. Дальнейшие успехи в деле изучения и дешифровки албанской письменности были связаны с последующими поисками и пополнением корпуса албанских надписей.

С 1990-х гг. албанская письменность стала объектом откровенной фальсификации. Нужно сказать, что за письменностью стоит конкретный народ. Здесь разворачивается своеобразная борьба за культурные приоритеты. Эта борьба обострилась в конце 1980-х — начале 1990-х гг. В 1990 г. была опубликована статья Мустафаева, в которой предпринята попытка дешифровки и чтения Мингечаурской надписи на постаменте на основе азербайджанского языка, хотя авторитетные исследователи на основе исторических свидетельств и анализа албанского алфавита давно предполагали близость албанского языка к современному удинскому, относящемуся к лезгинской подгруппе дагестанской группы языков. Борьба началась в середине 1980-х гг. с достопамятной Всесоюзной археологической конференции 1985 г. в Баку, когда армянская делегация целиком покинула конференцию из-за того, что известный азербайджанский архитектор Ахундов хачкары начал называть хачдашами. Были для этого и другие причины.

С этого времени некоторые азербайджанские исследователи предпринимали грубые и несостоятельные попытки доказательства исконно тюркской этноязыковой принадлежности таких восточнокавказских племён, как албаны, удины, гаргары и другие. Приведу один анекдотичный пример, известный из источников. Речь идёт о VI–VII вв., когда албанские епископы Кардос и Исраэл проповедовали среди прикаспийских или, скажем так, дагестанских гуннов христианство. Исследователи, в частности Гибулаев, рассуждали так: раз они проповедовали среди гуннов, значит, знали гуннский тюркский язык, который, видимо, был для них, для албанских епископов, родным, значит, албаны — тюрки. Вот такая логика. Или другая логика: в удинском языке сохранились древнетюркские слова, значит, удинский язык — это тюркский язык, а, следовательно, удины — тюрки.

Своеобразной ответной реакцией, получившей широкий общественный резонанс, стало обнаружение в 1991 г. страницы из так называемой «неизвестной албанской книги», о чём поведал журнал «Лезгистан». В анонимной заметке, сопровождавшей публикацию этой страницы, сообщалось, что текст книги является азбукой, написанной албанскими гуннами, и он ещё не прочитан (но уже определён язык!). Говорилось о неких лицах, владевших рукописью и снявших с неё копию, содержалось обращение к читателю с просьбой проинформировать журнал о названных лицах и о судьбе книги. При этом редакция журнала не сообщила читателям о том, как попала к ней страница из этой старинной книги, кто проинформировал редакцию о владельцах книги, не зная что-либо о ней. Замечу, что информация об этих лицах так и не появилась в дальнейшем в печати. Думаю, дальше будет ясно, почему.

Два года спустя доктор химических наук, профессор Яралиев успешно дешифровал текст этой страницы на основе современного лезгинского языка, о чём поведали весной — летом 1993 г. многочисленные национальные газеты.

В дальнейшем обнаружились копии остальных 49 страниц рукописи, получившей условное название «Албанская книга». Полный перевод сё, сделанный Яралиевым, был первоначально опубликован в газетах «РикIин гаф» («Сердечное слово») и «Лезги газет» («Лезгинская газета»), а затем отдельной книгой вместе с факсимильной копией и переводом албанских и псевдоалбанских этнографических памятников с соответствующими комментариями и эссе о Кавказской Албании и генетических корнях лезгинского языка. Это открытие получило большой резонанс в местной прессе и было преподнесено как сенсация века, открытие мирового значения, приравненное к открытию Трои, а подлинность рукописи не вызывала сомнения. В интервью газете «Лезгинский вестник» ректор института «Юждаг», профессор, доктор философских наук Нариман Османов заявил: «Профессора Лралисва Ярали, который разгадал тайну древнеалбанской письменности, Учёный совет Института собирается представить на соискание Нобелевской премии». Ректора не смутило то, что правом выдвижения обладает только определённый круг учёных-номинаторов, определяемых Нобелевским комитетом. По-видимому, ректор не знает об этом.