Фама и ангел (СИ)

Плюхаюсь в плетенный пластик, джинсы издают хлюпающий звук, все сидящие за столиком поворачивают ко мне головы с улыбками на синеватых фейсах, я вижу мелкие детали и подробности... У сеньоры на чулке или колготках огромная дыра, мех явно при жизни мяукал и было это скорей всего очень и очень давно, джентльмен в белом пиджаке, который ближе оказался и не такой уж белый, а больше желтоватый в пятнах различного оттенка серого, был небрит и скорей всего и не мыт, так как от него несло, плейбои в загуле оказались действительно бомжами, не просыхающими лет так несколько, и только Ричи был тем, кто он есть - дилер по профессии, клоун по жизни и яркий представитель местного современного андеграунда, аполитичного направления. И я, неизвестно кто, неизвестно откуда и неизвестно куда идущий...

-Ола Майкл. -

улыбается мне Ричи. Еще бы ему не улыбаться, хоть и изредка, но «пластилин» я покупаю у него, правда сказать честно - у арабов получше, помаслянистей, суховат он у Ричи, суховат.

Ола Ричи, ола люди, мир вашему дому, -

здороваюсь и я. До меня доходит джойнт, я его беру и даже ни каких мыслей о СПИДе или ЭЙЦЕ у меня не возникает. Затягиваюсь пару раз, затем еще пару и передаю джойнт дальше. Хо-ро-шо - выпускаю дым струйкой в сырость ночи, сверху по зонтику капает, через плечо ставит передо мною неизвестная мне рука в полосатом рукаве рубашки неизвестно когда заказанное мною кофе и незнакомый мне голос грубовато сообщает:

-Полтора эуро, сеньор.

Конечно это был официант, конечно я расплачиваюсь и конечно покупаю у Ричи его сухой пластилин, немного, но все же... Изготовив джойнт (трава и плавленый пластилин), взрываю его и запускаю по кругу. И залпом выпиваю давно остывший кофе, над домами встает серый рассвет, бар давно закрыт, мы что? просидели здесь всю ночь? удивляюсь я вслух и ночные воспоминания волнами приходят ко мне...

Вот сеньора в мехах увидев какого-то позднего, загулявшего и явно отставшего от туристического сезона туриста встает с кресла и степенно направляется к нему, несколько слов произнесенных в полголоса, смысла не уловить, но турист сражен наповал и взяв сеньору под руку, спешно удаляется с нею в неизвестном направлении... Через некоторое количество джойнтов сеньора возвращается и занимает ожидавшее ее кресло. Усевшись, сеньора вновь с интересом, как мне кажется, начинает бросать на меня взгляды, полные таинства, но я сдержан и холоден. И я не поддаюсь ее чарам.

Сеньоры изредка отходят к непонятному мне памятнику с бронзовой летучей мышью на самом верху его, то ли более внимательно ознакомиться с творчеством неизвестного мне скульптора, то ли с еще какими-то непонятными целями, по крайней мере оттуда доносится журчание и иногда запах мочи... И только джентльмен в соломенной шляпе с двумя дырами только на стороне обращенной ко мне сидит истуканом, не шевелится и лишь иногда бурчит себе под нос что-то по-английски, что-то непонятное...

Утро серым рассветом разогнало ночную сырость дождя и потому перестало капать. Несколько заспанных местных аборигенов одетых в оранжевые жилеты, заинтересовались мусором, подготавливая его к транспортировке, дискотечные блики их него автомобиля и рев мотора уже выглядывали-слышались из-за угла... Я встаю, церемонно прощаюсь с сеньорой - только что не целую ей руку с облезшим лаком на ногтях, кланяюсь сеньорам и джентльмену, сообщаю Ричи об своем решении насчет уехать. Ричи со своей постоянной улыбкой клоуна лениво интересуется:

-Когда?

Ему даже не интересно - куда. Когда? Если бы я знал, этот остров меня крепко держит в своих объятиях, но я их разорву, вот увидите - разорву... Не выдав тайны насчет даты своего предположительного отъезда, я бреду-ковыляю по утреннему городу. Серое небо, серый рассвет, изо рта валит пар, на углах домов блестят лужи, то ли дождь, то ли насали неизвестно кто, я бреду по улицам города неизвестно куда. С неизвестно какой целью и как долго это продлится - хрен его знает.

Стук костыля разносится по серым пустынным переулкам, серый свет с серого неба освещает их вместе с погасшими фонарями... Из серости переулков выступают странные фигуры - двадцатилетняя на вид наркоманка босиком, в перевязанных грязным бинтом руках сжимает разовый шприц и посасывает иглу... Интересно - шприц все тот же или уже другой?... Дилер в алой блестящей курточке и черных штанах в обтяжку, на смуглом старом лице резко очерчены морщины... Бомж в купальном халате и полотенцем на шеи, а на голове оранжево сияет строительная пластмассовая каска...

Ноги и костыль привели меня, кто бы мог подумать! к темно-синему дому с узкой дверью на замке, как все двери в этом сранном городе, как будто вышедшем из моих торчковых снов в семидесятых. Узкие окна за решетчатыми деревянными жалюзи покрашены голубым, темно-красная черепица крыши, позеленевшая медь водосточной трубы... На балконе третьего этажа слегка приоткрыта дверь. Там-то я и провел две ночи и один день, но остался жив, как ни странно.

-Кармен! Кармен! -