Фама и ангел (СИ)

Редкие туристы отражались в многочисленных зеркальных витринах, уже предлагающие в огромном количестве искусственные дубленки «аля хиппис» и пуховые куртки изнеженным местным жителям. И дубленки и куртки были напялены на манекены, смутно напоминающие мне своими блестящими башками неизвестно что. Сверху светило нежаркое солнце на линялом, как застиранные джинсы, небе, лошади махали гривами. С балкона анархистического центра свешивался черно-красный флаг... Может быть это сон? да нет же, меня давно уже разбудили, там, в Париже...

...Мы прокатывались хохочущей кучей, пестрой, орущей, веселой кучей много-много раз через довольно-таки небольшой центр города, мы обрастали, и обрастали, и обрастали амигос, френдами, приятелями... Терри не снявший своего зеленого прикида и почти не выйдя из образа со своей переодевшейся подругой - Слышь, я тоже был ангелом... Ты делал ангела, Майкл? А в каком городе? В Париже... Канадополяк шестидесяти с лишним лет с грустными глазами такого голубого цвета. что мои айзы на фоне его выглядели линялыми пуговицами, и отзывавшийся на имя Джозеф - ты же Юзек, пся крев, с кон ты, с якого мяста? Пан мови по польску? Я не пан, я бывший ангел, Джозеф и я не говорю по польски, это я шучу, остаточные знания с прошлой жизни, я же в прошлой своей жизни, ну еще до ангела, был польской лошадью наверное... Черный джентльмен с бонгом по имени Густав - это тамтам с Африки, Густав? Нет, Майкл, это бонг с Джамайки... Ты хотел сказать Ямайки, Густав? Нет, я хотел сказать с Джамайки, Майкл, и вообще, ты меня этой Ямайкой еще два месяца назад зафакал... Так мы знакомы, Густав? - совершенно искренне удивился я, на что Густав сунул мне в зубы джойнт, вздохнул и показав ряд блестящих зубов, заговорил о какой-то огородной интересности с Вилли... Вот ведь юннаты нашлись, фак им в грядку!..

Sucedio gue un Fama bailaba tregua y bailaba catala delante de un almacen lleno de cronopis y esperanzas - внезапно вспомнил почему-то я и передал джойнт дальше, многочисленным подружкам Росы по фотографической школе в неизвестном количестве с голыми животами разной смуглоты... Были еще какие-то дредастые, высокомерные, с пирсингом, татуированные от всей души сеньоры, знакомые и с Вилли, и с Инесс, и как не странно - и со мной... высокомерие росло соразмерно выкуренному, но не выливалось, как у цивилов, в безобразную сцену махания кулаками, а в многочисленное свертывание джойнтов и передачу их в первую очередь мне - Ты что Хосе-Хуан-Факе, думаешь у меня у самого нет прайсов на твой сранный грасс-пластилин? Майкл, не маши ручищами, они у тебя самые длинные, расскажи нам лучше - неужели в России есть андеграунд?..

Внезапная тишина на фоне вечернего света фонарей, над портом развеваются флаги неизвестных стран, в глаза мне в упор смотрит пустыми глазницами манекен пепельного цвета... Интересно, что эта сволочь хочет мне сказать?

-Ты что Майкл, что с тобой, тебе плохо, ты что? -

участие и зверю приятно, поворачиваю голову и с высоты своего без малого двухметрового роста вижу герлу с глазами навыкате, сквозь губу пробито кольцо, а как же она целуется?

-Целоваться не мешает? -

интересуюсь вроде бы без всякой задней мысли. Герла кокетливо улыбается и отрицательно качает головой - нет. Затем добавляет вслух:

-Мой бойфренд не жаловался еще ни разу...

Коротко и ясно, не успела оглянуться - место занята другим, пионеру Иванову ехать очень хорошо...

-А где остальные? -

удивляюсь я наконец-то безлюдности улицы, одни манекены и мы...

-В бар зашли, а ты к витрине прилип. Вот я и подумала - вдруг тебе плохо...

-Мне ништяк. Ну я в полном порядке, -

вновь перешел я на язык придурка Дон Кихота и мы спустились во след остальным в полуподвал, наполненный музыкой, гамом, дымом и нашими многочисленными амигос...

Поздняя ночь или правильней сказать ранний рассвет, за нашими спинами остались многочисленные бары и клубы, анархистические центры и сквоты, клубы дыма от выкуренной травы и гашиша, и довольно таки умеренное количество выпитого... Мы брели по пустынному городу с пальмовым названием, отталкиваясь взглядами от синего света фонарей, Вилли устало бренчал на вдрызг расстроенной гитаре нашу любимую песню, бренчал и напевал ее под нос, нашу любимую, так сказать наш гимн:

Порке травахар!.. И действительно - зачем работать, нам и так ништяк...

-Пирато, ты что так смотришь на мою подругу? У ней есть бойфренд.

-Я просто смотрю. Глаза есть - вот и таращу...

-Тарасю... Что такое «тарасю», пирато?

-Это когда вот так вот делают, -

показываю я Росе. Вилли и Инесс хохочут до слез, след за ними и остальные бредущие с нами. А я, сквозь дымку утренних сумерек вижу фейс Вилли и внезапно вспоминаю отрывок из своей псевдокниги, ради стеба и от делать нечего написанный мною и посланный в издательство.

-Вилли, ты знаешь, что ты похож на Че Гевару?

-Сам ты Че Гевара, руссо локо! Че имел морду круглую, а у меня?

-А у тебя как у грустной лошади, Вилли...