Фамильяр ее ведьмачества

Перед глазами зеленая трава. Не высокая, наверняка мягкая и тонкая, будто газон. В нескольких десятках шагов толстые стволы деревьев. Самое начало леса. И по-хорошему надо бежать, спасаться, хотя бы ползти. Дракон не отпустит. Но сил хватает только на мысли и открытые глаза.

«Иди к воде».

Шелестит вокруг меня трава, голосом доброй старушки.

Улыбаюсь открыто и светло. Вот и первые признаки сумасшествия пожаловали. Если дракон еще немного задержится, у меня есть все шансы окончательно съехать с катушек и принять смерть с улыбкой на губах.

«Иди к воде».

Снова шелестит рядом трава, жаля тело острыми иглами. Если бы могла, наверное, подскочила бы на месте.

«Там спасение».

Цветок выросший прямо на моих глазах, касается моей щеки белыми лепестками и тянется в сторону, указывая мне направление.

Вдыхаю сладковатый запах и снова улыбаюсь. Обветренные губы не выдерживают такого издевательства. Тонкая кожица лопается и по моему подбородку стекает щекочущая, теплая капля.

«Иди к воде».

«Иди к воде».

«Там спасение».

Раз за разом повторяет все вокруг меня, все громче и громче. Сливаясь в фоновый шум.

«Иди».

«Иди».

«Иди».

Оседают на моем лице мелкие капли воды.

– Не могу, – выдавливаю из себя еле слышный шепот.

«Должна».

«Должна жить».

Взрывается все вокруг меня голосами.

«Он рядом».

Все резко замолкает в оглушительной тишине и я напряженно прислушиваюсь, боясь даже дышать.

Удар сердца. Один, второй, третий.

Хруст ветки вдалеке, не оплошность, он просто не считает нужным таиться. Тяжелое дыхание, за спиной и я резко оборачиваюсь, даже удается привстать на руках.

То что предстало передо мной, сложно было назвать человеком и в то же время, в нем легко можно было опознать сумасшедшего блондина.

Длинные, растрепанные волосы словно змеи извивались за его спиной. Горящие ненавистью глаза с вытянутым, вертикальным зрачком. Рот оскаленный острыми зубами, блеск молочно белой чешуи на коже и длинные, острые когти, в нескольких сантиметрах от моей беззащитной шеи.

Напряжение не покидает, но становится чуть легче от того, что сейчас в блондине больше от дракона, чем от человека. Теперь он меня не убьет, не должен…

Взмах когтей, удар и я лежу на земле, глядя широко распахнутыми глазами на красный диск заходящего солнца. Но боль, ее нет.

Только додумала мысль и тело взорвалось болью. Так бывает, когда рана слишком глубокая. Смертельная.

Только сейчас, стоя на самом краю, поняла насколько страшно умирать. И страшное тут не боль, страшно осознание того, что ты больше не сможешь жить, ходить, говорить, дышать, чувствовать. Не сможешь ничего. Ужас сковал тело. Завтра, быть может даже уже сегодня я окажусь глубоко в земле или же на погребальном костре. Хотя, глядя на то, с каким упоением склонившийся надо мной зверь рвет меня своими когтями, от меня вряд ли что останется.

Не в силах смотреть на это кровавое зрелище, попыталась закрыть глаза.

– Нет уж, – с силой впились полупрозрачные пальцы в мою, такую же полупрозрачную руку. – Смотри, смотри и запоминай.

Запаниковала, поняв, что я больше не в своем теле. Выходит, не врали те, кто рассказывал о том, что после смерти, душа человека, какое – то время находится рядом с телом.

– Раньше надо было думать о смерти, а не изображать из себя немощную, – недовольно пробурчал старческий голос рядом со мной. – И так и эдак ее уговаривала, а она «не могу, да не могу!». Зато как смерть свою рядом увидела, так сразу смогла.

Во все глаза таращилась на стоящую рядом старушку и понимала, она ведь правду говорит.

– Тяжело ей видите ли, без сил она, – продолжала бурчать она, не обращая на меня особого внимания. – А мне что, теперь решать твои проблемы? Эгоисты, вся молодежь такая. Не хотят видеть дальше своего носа, не хотят бороться. Все им лишь бы на готовое. Чего глазами своими хлопаешь? – зыркнула на меня недовольная старушка. – Помирать она собралась, а то что весь этот мир после твоей смерти захлебнется в крови, плевать?

– Вам не кажется, что вы слишком большое значение предаете моей смерти? – не удержалась от вопроса.

Не смотря на ее бурчание, зла от нее не чувствовала, на оборот, казалось она за меня переживает.

– Много ты понимаешь, – фыркнула старушка. – Каждое действие влечет за собой целую цепочку из последующих поступков. Вылечишь безродную псину из жалости, а она тебе потом жизнь спасет, – монотонно выговаривала она мне. – Дела твои не законченные кто за тебя переделает? Я?!

– Простите, но я больше так…

– Не прощу, – бесцеремонно перебила она меня. – Замучили ее бедную. Меня вон, восемьсот лет мучают каждый кто непопадя и ничего, живу. Столько ее ждала, а она умирать! Я те умру! Так умру, что сама не рада будешь. Сами свой мир спасайте, а мне уже давно на покой пора. Только попробуй мне не бороться, – погрозила она изумленной мне, пальцем и больно ущипнула за руку.

Резко вскинула голову, как раз в тот момент, что бы увидеть, как ненавистный блондин входит ко мне в камеру.

– Где тело моей настоящей пары? – включил сумасшедший уже заезженную пластинку.