Фамильяр

- Нет. Не произошло.

Мы молчим какое-то время.

День близится к своему завершению. Свет разреженный и тусклый. В наступающих сумерках весь мир кажется размытым и несуществующим, будто не в фокусе. Это странно правильно, потому что сейчас реальны только я и он. Мы - единственные четко прорисованные на этом полотне персонажи. Наши краски - зелень с золотом. Остальное - только эскиз. От того, как будем написаны мы на этом холсте сегодня, будет зависеть, окрасится ли завтра весь окружающий нас мир яркими красками или так и останется черновым наброском.

- А почему тебя назвали идиотом? - тихо спрашиваю я.

- Как раз перед тем, как… Стивен сказал, что только идиот смог бы привести… в общем, тебя, на встречу, а потом весь вечер разговаривать с ним. Ему показалось, что ты слишком недобро на него смотрел. А когда я предположил, что он говорит полную чушь, он наклонился ко мне и… дотронулся до моей руки… дальше ты знаешь.

- Я смотрел, - подтверждаю я, и думаю, что «индюк» может быть и не настолько плох, как показался с первого взгляда. И если у меня будет возможность, я обязательно перед ним извинюсь.

- Хм… это я понял, - произносит Снейп. - Единственное, что недоступно моему пониманию, так это то, в чем была виновата пивная кружка.

Я хмыкаю, и, уткнувшись ему куда-то в плечо, бормочу:

- Под руку попалась…

- А еще, - продолжает он, - я уже десять дней не могу объяснить себе твоего поведения. Тебя как будто подменили.

Я удивляюсь настолько, что поднимаю голову, чуть отстраняясь, и заглядываю в лицо.

- Ты же сам просил меня быть взрослым человеком, - произношу я, - вот я и решил доказать тебе, что всегда был старше чем сверстники. Так что последние десять дней ты действительно видишь то, чего не видели другие. Я совершеннолетний, Северус. Во мне есть сила, чтобы победить, и я собираюсь сделать все, чтобы воспользоваться ею.

Разговор, начавшийся так душевно, перешел на другой уровень. Это заметно по тому как серьезно он на меня смотрит. Я возвращаю ему этот взгляд. Упрямство, которое многие называют храбростью, и решимость, которую, почему-то никогда не называют расчетливостью. Во мне слишком много и того, и другого. Я понимаю Распределяющую шляпу. Только мое решение могло иметь значение, и я его принял.

Сейчас решение не только мое. Свою часть выбора я уже сделал. Что же выберете вы, профессор Снейп?

Снейп молчит и сосредоточенно смотрит мне в лицо.

- То, что происходит сейчас, - абсурд, - говорит он, - нонсенс… происходящее невозможно.

- В жизни всегда есть еще место Чуду, - говорю я.

- Я волшебник, и я не верю в чудеса, мистер Поттер.

И это обращение выбивает у меня почву из-под ног. Я делаю слабую попытку освободиться.

- Да не дергайся ты, - усмехается он, - я не хочу разучиться называть тебя так, как мне придется весь предстоящий учебный год. Который час, скажи, пожалуйста?

Я отстраняюсь ровно на столько, чтобы достать из кармана часы. Откидываю крышку:

- Без четверти десять, - говорю я.

- Значит, у нас есть еще пятнадцать минут, - констатирует он, глядя мне в глаза, - после чего каждый из нас войдет в этот дом и отправится к себе, - перечисляет он, а я пытаюсь выказать свое недовольство, но он пресекает мои попытки.

- Не спорь. Каждый из нас пойдет к себе, чтобы перед сном обсудить с самим собой вопросы, которые хотел бы задать. А еще подумать над тем, что ответить на заданные другим вопросы, ты понял меня?

- Я вижу слишком много причин, чтобы прямо сейчас стереть тебе память, и не возвращаться к этому вопросу больше никогда, - говорит Снейп. - Это слишком опасно для нас обоих. Это осуждается общественностью в любом случае. Да к тому же у меня есть обоснованные сомнения в том, насколько ты себе представляешь то, о чем просишь.

- Но ведь ты этого не сделаешь? - говорю я.

- Нет, не сделаю, - отвечает он. - Это было бы слишком. И чтобы ты там не думал о моем факультете, это недостойная слизеринца подлость. А теперь нам пора в дом.

Спустя десять минут я лежу в своей кровати и думаю.

В голове поочередно проскакивают его фразы: «Это осуждается общественностью», «у меня есть сомнения в том, как ты представляешь себе то, о чем просишь», «это слишком опасно для нас обоих».

Я действительно мало представляю, как могут развиваться подобные отношения, но разве это главное? Главное то, что я чувствую. Если он имеет ввиду, выразимся так, техническую сторону вопроса, то, в теории, я вполне знаком с процессом. Это, конечно, не афишируется, но, живя с еще четырьмя парнями в одной комнате на протяжении всего учебного года, чего только не увидишь. Особенно когда Симусу неудачно удается сначала наложить заглушающие чары, а потом недостаточно быстро спрятать несколько журналов. Признаться честно, после самого первого случая, когда я кончил, думая о Снейпе, я не раз представлял себе весьма развратные картины, вызывающие неодолимое возбуждение. Так что тут он не прав, я, может, и не успел все это испробовать, но уж представляю-то вполне четко.