Фамильная честь Вустеров

     Слуга, который мне вспомнился, был  темный,  необразованный  парень,  а Спод  получил  хорошее  воспитание  и образование, но, несомненно,  в  одном отношении у них наблюдалось родство душ.  Во всем остальном это были земля и небо, и  тем не менее обоим страстно  хотелось узнать,  какого цвета у  меня внутренности.  Разница  лишь  в  том,  что  слуга  хотел  удовлетворить свое любопытство с  помощью кухонного ножа, а  Спод готов был  выполнить операцию голыми руками.

     – Мадам, я вынужден просить вас оставить нас наедине, – сказал он.

     – Но я же только пришла, – возразила тетя Далия.

     – Сейчас я вышибу дух из этого негодяя.

     С моей  тетушкой нельзя разговаривать в  таком тоне. В  ней чрезвычайно сильны родственные чувства,  а  своего племянника  Бертрама,  как я вам  уже говорил, она просто обожает. Она грозно нахмурилась.

     – Вы и пальцем не тронете моего племянника.

     – Я переломаю ему все кости до единой...

     – И  не  мечтайте.  Какая  неслыханная  наглость!...  Эй  вы,  стойте! У-лю-лю!

     Последние слова она  уже выкрикнула, и  выкрикнула потому, что  Спод  в этот миг  вдруг сделал шаг  в мою  сторону. Глаза его  горели, усики  злобно топорщились, он скрипел  зубами  и кровожадно  сжимал  и разжимал пальцы,  и можно  было  бы предположить, что я  сделаю  прыжок в сторону, как  балетный танцор. Чуть  раньше  так бы и случилось, но сейчас я и с места не двинулся, стоял спокойно и неколебимо, как скала. Не помню, сложил я руки на груди или нет, но на губах у меня играла легкая ехидная усмешка. в этом я клянусь.

     Вырвавшийся из  уст тетки боевой охотничий  клич помог сделать  то, над чем я  впустую бился  четверть часа, – провал в  памяти наконец-то исчез! Я ясно  услышал  голос Дживса, произнесший магическое заклинание. Такое  часто случается  –  казалось бы, всё, никогда  тебе  не вспомнить, и вдруг  слово выскакивает из тайника, где пряталось: привет, вот оно я!

     – Минутку,  Спод, – безмятежно сказал я. –  Всего одну минутку. Пока вы еще хоть что-то соображаете, может быть, вам будет интересно  узнать, что мне известно все о Юлейлии.

     Фантастика!  Я  почувствовал  себя  героем-летчиком,  который  нажимает кнопку –  и  бомбы  начинают  рваться. Если б не моя слепая вера в Дживса и если бы я не ожидал, что  мои слова произведут на Спода сильное впечатление, я был бы потрясен, до какой степени они его  ошарашили.  Было  ясно,  что  я попал точно  в яблочко, он  вмиг скис  как молоко. Отпрянул  от меня,  будто наступил на горящий уголь, лицо исказилось от ужаса,  сквозь злобу проступил страх. Все  это удивительно напоминало случай,  который произошел со  мной в Оксфорде в нежной моей юности. Была "неделя восьмерок", и я  прогуливался по набережной с барышней, – не помню ее имени, – как вдруг сзади раздался лай и к  нам подбежал здоровенный пес, он  ошалело прыгал  и скакал вокруг  нас, явно желая свалить с  ног. Я уже вверил свою душу Господу,  подумав мельком, что  вместе  со мной  будут  изорваны  в  клочья  любимые  фланелевые брюки, стоившие  больше тридцати  фунтов,  и тут барышня,  увидев,  что пес  совсем зашелся, с необыкновенным присутствием духа  быстро  раскрыла  свой  цветной японский зонтик прямо  перед мордой животного. Пес сделал три сальто-мортале в сторону и вернулся к своим собачьим делишкам.

     Родерик Спод  не сделал трех сальто-мортале  в сторону, но  в остальном вел  себя в  точности как  тот  дурной кабысдох.  Сначала он  долго стоял  с разинутым  ртом.  Потом  сказал:  "А?" Потом его губы  искривились,  пытаясь изобразить умиротворяющую – по  его  представлениям – улыбку. Потом сделал несколько глотательных  движений,  будто  подавился  рыбьей  костью. Наконец заговорил, и, честное слово, мне показалось, что я слышу воркованье голубки, и кстати, чрезвычайно кроткой голубки.

     – Стало быть, вы знаете? – спросил он.

     – Знаю, – подтвердил я.

     Спроси он  меня, что именно я знаю о Юлейлии, он загнал бы меня в угол, но он не спросил.

     – Э-э... и как же вы узнали?

     – У меня свои источники.

     – Вот как?

     – Вот так-то, – отозвался я, и снова наступило молчание.

     Я  никогда  бы не  поверил,  что  такое  хамло  способно  так раболепно пресмыкаться, но он готов  был пасть на брюхо передо мной. Глаза  глядели на меня с мольбой.

     – Вустер,  надеюсь,  вы  никому  не  расскажете?  Вустер,  пожалуйста, сохраните эту тайну, прошу вас.

     – Я сохраню ее...

     – О, Вустер, благодарю вас!

     – ...если вы никогда больше не  позволите  себе  столь  отвратительных проявлений... ээ, как это называется?

     Он робко сделал еще один крошечный шажок в мою сторону.

     – Разумеется,  разумеется. Боюсь, я проявил неоправданную поспешность. – Он протянул руки и попытался разгладить мой рукав. – Кажется, я смял ваш пиджак.  Простите  меня,  Вустер.   Я   забылся.  Такое  никогда  больше  не повторится.

     – Надеюсь.  Это  же  надо  – хватает  людей  за  пиджаки  и  грозится переломать им все кости. В жизни не слышал подобной наглости.

     – Вы правы, вы правы. Я ошибался.

     – Ошибались –  не то  слово. В  будущем  я этого  не потерплю,  Спод, зарубите себе на носу.

     – Да, да, я все понял.